Любое исследование в области философии истории предполагает дать ответ на ряд важнейших и, вместе с тем, традиционных вопросов: смысл и онтологический статус всемирной истории, ее становление и направление, механизм функционирования и пространственно-временное определение истории, проблема необходимости и проблема свободы в истории. Из последнего вытекает и вопрос о личности в истории, об ее ответственности, ситуациях существования в истории, способах личностных и социальных отношений” стилей поведения и т.д. Отдельно стоит вопрос об индивидуальном и общественном сознании людей, принимающих участие в историческом процессе. Это сознание в историософском контексте можно понимать по-разному: как отологический фундамент истории; как основу логики исторического процесса в целом; как принцип перехода от эпохи к эпохе (от цивилизации к цивилизации, от одной мировой системы к другой в т.п.); как универсальный закон для "всех человеческих сообществ". Возникновение, воспроизводство, развитие, систему (системность) сознания людей можно рассматривать и методологически* как способ изучения цивилизационных структур в целом или отдельных конкректных эпох. Три основных школы в интерпретации истории XX в. - марксизм, французская школа "Анналов" и американская теория модернизации в разной степени и с разных эпистемологических позиций встраивают проблему сознания личности и даже весь психокосмос человека в свои историософские теории. Мы оттолкнемся от основных идей школы "Анналов", т.к. именно в ней проблема существования и роди сознания человека в истории была поставлена как проблема менталитета. История с этих позиций стала рассматриваться в координатах антропологии: с точки зрения действующего в ней и оценивающего ее человека. В скобках заметим, что несмотря на осторожное (не абсолютное) применение методологического принципа исторической менталъности как способа раконструкции "тотальной" истории, создания ее общей Идеи, анналисты не сумели обобщить полученные ими эмпирические данные в законченную теорию Всемирной истории.

- стремление русских во всем доходить до крайности, до пределов возможного и в кратчайшие сроки. Отсюда сознание русского человека всегда находится в состоянии балансирования между несчастным прошлым и безрадостным будущим. Настоящее превращается в мечты о счастье, но мечты перманентные;

- отсюда сосредоточенность на текущем, этакая сингулярность настоящего, длящаяся в бесконечности. При этом ожидание счастья по контрасту соседствует с тяжелой обыденностью, придающей каждой позитивной черте русского менталитета некий противовес: доброте - неоправданную злость, любви - неоправданную ненависть, щедрости - неоправданную скупость и т.д.;

- подобное несовпадение того, что есть реально, с тем, что хочется” порождает принципиальную нелюбовь русских к программированию своих действий, расчету ситуации. Это взращивает в русских оживляющую их веру в спасительное "авось";

- русский, и эта черта его менталитета сформирована языческой мистикой, всегда ориентирован в некое мистическое Далёко, неосязаемое, ненаглядное. "Оно концентрирует внимание на себе и позволяет не замечать того, что у тебя под носом" (Мамардашвили). Это Далёко имеет только пространственные место в Космосе и его можно найти, что всегда и удается народному любимцу Иванушке-дурачку.

- отсюда вечная попытка русских сбежать из истории: за три моря, в град Китеж, в царствие небесное” где сразу же и наткнуться на привалившее счастье;

- русское сознание, сформированное на чужеродном (византийском) информационном и религиозном фоне, отпечатало на себе природное уважение к чужеродному и чужеземному, над которым можно и посмеяться и посрничать, но для привечания которого нужно в "лепешку разбиться";

- всеми отмечаемая соборность русского менталитета, понимаемая не как сборностъ (коллектив), а как необычайно сильное, обескураживающее, граничащее с физиологическим ощущением . чувство органического внутреннего единения людей на основе общности Духа. Дух - некая таинственная, "чудесная" и организующая сила. Позитив здесь ясен. Страшен негатив: стремление ощущать себя не самостоятельным лицом истории, а членом "массы" в семантике этого понятия, данной Фуко.

- Перечень можно было бы и продолжать, но ясно одно: взгляд нас сегодняшних на менталитет собственного этноса не радует и. прямо скажем, страшит. Вполне реальной кажется та историческая пропасть, к которой мы движемся свыше тысячи лет. Сможем ли мы избежать ее, свернуть со "своего исторического" самоубийственного пути? Мы согласны с Н.С. Розовым, что любые рассуждения о "смысле" и "идее" истории становятся интеллектуально самостоятельными и ответственными только тогда, когда будут получены рациональные знания о механизмах, тенденциях, закономерностях хода и путей истории (в нашем случае русской). Полагаем, что метод исторической ментальности купно с другими методами исторического м историософского познания позволит проникнуть в уникальный душевный тип русских и даст дополнительный материал для построения теоретической модели истории России, прояснит некоторые проблемы ее политической истории.