(анонсы лекций М. Шильман)
«Музей религии», октябрь 2015
Лекция 1. Современность как время и место «возвращения религии»
Поймать западноевропейскую «современность» в ловушку точных определений довольно непросто, но грех не пытаться это делать. Сегодня мы живем в таком социальном порядке, где место и функции религии предельно проблематичны. Наследием эпохи Просвещения и «проекта Модерна» стало рождение того самого гражданского общества, в котором религия уже не властвует, но имеет особую автономию. Закат религиозной эпохи в ходе секуляризации привел к изобретению светского государства, чьей опорой стала не сила веры, а сила разума. Казалось бы, что достижения научно-технического прогресса, рост уровня благосостояния и безопасности, а также отстранение религиозных организаций от контроля за жизнью должны были привести к отходу и даже к отказу населения от религии. Но на самом деле в наше время на фоне отмирания привычного образа государства наблюдается «возрождение», «возвращение» или даже «реванш» религии.
Нынешние социальные напряжения и острые конфликты на религиозной почве заставляют нас задаться рядом вопросов: о неоднозначности итогов Просвещения, об уязвимости теорий модернизации социума, о парадоксальном отношении «религиозного» и «светского». Для этого мы начнем анализировать характер влияния религии на современное общество, места, на которые религия в нем претендует, и специфику различных форм религиозности в контексте так называемой «пост-секулярной эпохи».
Лекция 2. Автономия «религиозного» и симуляция «светскости»
Лекция 3. Мода на «духовность» и ответы «религиозного рынка»
Итогом предыдущей (второй) лекции стал вывод о том, что в современном социальном устройстве «религиозное» и «светское» окаймляют собой некое пространство общего пользования, где имеет место профанация как первого, так и второго. Именно в этом свободном пространстве небрежности и «несерьезности» рождаются и существуют эмансипированные формы активности, которые маркируют себя как «духовные искания».
Сегодня не вызывает сомнения тот факт, что откровенный и последовательный материализм не пользуется особым спросом, в то время как практики «личностного развития» под грифом «глубокой духовности», «эзотерического знания» или «подлинного понимания» снова в моде. Налицо устойчивый массовый спрос на религиозные и квази-религиозные технологии, чья эффективная чудесность сулит посюстороннее просветление, процветание и благоденствие – быстро и без особого труда. При этом наблюдается беспрецедентное эклектическое смешение совершенно разнородных религиозных символов, понятий, теорий, концептов, верований и практик. Для того, чтобы проанализировать этот «духовный самопал», его причины, характерные черты и производимый им эффект, разговор пойдёт о «мистической ментальности» и «новом политеизме», о «лоскутных» или «индивидуальных» религиях, о «духовном софте» и «рынке смыслов».
Лекция 4. Социальные эффекты «религиозной экономики»
Завершением предыдущей (третьей) лекции стали выводы о том, что «религиозную современность» отличает весьма либеральное отношение к различным комбинациям религиозных символов и практик, свобода конструирования и выбора «по вкусу» вероисповеданий, возникновение множества «индивидуальных религий» и активная духовно-коммерческая деятельность под патронатом «дружелюбных богово» в режиме религиозного рынка.
Для продолжения содержательного разговора об особенностях современной религиозности есть все основания перейти через прояснения некоторых социальных функций религии к анализу основных «правил» религиозной экономики. Речь в первую очередь пойдёт о «религиозных фирмах», обладающих религиозным капиталом и конкурирующих друг с другом, о выгодах и издержках религиозной деятельности, о символической власти и положении в обществе, о субсидировании государством производителей религиозной продукции и о социально-полезном эффекте подобного производства.
Лекция 5. Публичные религии в гражданском обществе
Прояснение ряда особенностей «религиозной экономики» (четвертая лекция) позволило прийти к заключению о том, что ее «побочным продуктом» служит социально-ориентированное поведение, представляющее интерес для государства. Поэтому последнее – несмотря на секулярный характер власти – de facto принимает заметное участие в жизни религиозного рынка, стремясь тем самым сводить к минимуму неизбежные издержки (у)правления.
Субсидируя те или иные сегменты религиозного рынка, т.е. и контролируя, и «рекламируя» религиозное, государство способствует тому, что религия становится проблемной частью внутренней структуры публичной сферы. Что, в свою очередь, порождает необходимость задаться вопросами о том, насколько операции контроля противоречат «принципу невмешательства», чему служит в пространстве гражданского общества «тематизация религиозного» и какие модификации претерпевают теории секуляризации вследствие использования религиозного потенциала в светских проектах.
Лекция 6. Религии в режиме биовласти
Критический осмотр мест, ролей, функций, техник и форм «оживлённой» религии в (пост)современном социальном устройстве указал на ряд парадоксальных соотношений «светского» и «религиозного», на неоднозначность секуляризации и вариативность ее моделей, на практику «индивидуальных религий», на современные интерпретации «принципа невмешательства» и на рыночный симбиоз государства и религиозных сообществ во имя «согласия и благополучия».
С признанием того факта, что на сегодняшний день и светская, и религиозная власти посягают на заведование и спасение жизни человеческой, возникает необходимость проанализировать «религию» как социальную практику, включённую в режим «биовласти». Подобное намерение инициирует вопросы о характерных чертах «обществ контроля», о принуждении к «свободному выбору», о повиновении под маркой «сотрудничества», о вероисповедании как самоидентификации и о биполитике как «социальной медицине».
Лекция 7. Религиозный колорит «интересов безопасности»
Анализ нынешней «духовной полифонии» как неограниченного множества социальных практик единого биополитического предприятия помог прояснить теневые стороны «самостоятельного выбора» и признать тот факт, что управление «свободным обществом» зиждется на «религиозном триумвирате»: императив – повеление – вовлечение. При этом целью опекающей власти – «социальной медицины», «религиозной медицины» – служит понятийно туманный «здоровый образ жизни», под которым кроется предлагаемое «здравомыслие», отсылающее не к необходимости «быть мыслящим», но к понуждению «быть во здравии».
На страже подобного «бытия» стоят механизмы тестирования, диагностики и контроля, предназначенные для отсекания всего «вредоносного» \ «греховного» \ «самодеятельного» – из соображений безопасности. Собственно, в контексте функционирования «государства безопасности» и есть резон проинспектировать новые культы самоидентификации и самоконтроля, вживление «недостаточности» в социальное тело, веру в прогнозируемые последствия и «религиозность» как политическую ставку биовласти.
Лекция 8. «Музей религий»: возможность содружества различий
Современный мир отличают сложные диспозиции «религиозного» и «светского» в либеральном и открытом для любых «духовных мод» пространстве общего пользования, конкуренция на религиозном рынке, новые интерпретации вероучений и современные техники власти. Публичные религии в качестве эффективных производителей идентичностей, необходимых для решения задач управления процессами в социуме, все активнее вмешиваются в гражданскую жизнь и формируют общественное мнение. Прежние модели «секуляризации» и принципы «отделения церкви от государства» перестают работать в условиях, когда текущие задачи достижения взаимовыгодного «согласия» требуют особой ситуативной «гибкости». При этом искомый общий язык между индивидами, включёнными в разные религиозные сообщества, вновь и вновь оказывается языком политики и экономики.
Возможно, решение проблем явной или скрытой розни лежит не в плоскости инвентаризации всех религиозных условностей, не на минном поле «межконфессионального диалога», не в контексте современных обид и претензий – но в пространстве «вневременного» музея, позволяющем расположить рядом и наравне артефакты различных культур и различных вер. В этом смысле «музей религий» означает не упразднение религиозных традиций, но публичную экспозицию их элементов, выключенных из своей сакральной обособленности и специфической функциональности. Такой музей мог бы стать – подобно галерее или библиотеке – убежищем от худших дрязг настоящего и местом для лучших мыслей о будущем.