М. Шильман

АПОЛОГИЯ КОНЧЕНЫХ

Плюя на сетевую анонимность, буду говорить от своего лица, и выражать исключительно свою точку зрения. Чтобы не быть «мнением преподавателей» и не маскироваться каким-либо импотентным «мы», распределяя ответственность за сказанное на не говоривших.

Комментировать классификацию преподавателей по «шейному критерию» особого резона нет. Тот, кто видит в преподавателе (не)удобное сидение акцентирует внимание на седалище, досадно упуская те возможности, которые предоставляет человеку верхняя оконечность его тулова. Т.е. голова. Конечно, отечественная система высшего образования напоминает сферу обслуживания, где разминка лобных долей клиента – ничто, по сравнению с массированием его филейных частей. Наверное, именно поэтому сегодня многим и студентам, и преподавателям глубоко до *опы как сама идея университета, так и идея высшего образования, в корне отличная и от ликбеза, и от штрафбата.

Это не может не огорчать, однако в данном случае – как и в прелюбодеянии – не может быть лишь одной виновной стороны.

          Потому и вопрос «почему преподаватели молчат?» можно дополнить: «почему молчат студенты?». Но прежде – допустить, что есть и разные студенты, и разные преподаватели. Отсюда – разные интересы, разные позиции и разные точки зрения на учебный процесс. Это помогает не делать мутных отсылок к таким сомнительным референтам, как «студенчество» или «преподаватели».

Преподавателям есть чем заняться и кроме протестов, и кроме семей. Например, наукой. По, крайней мере, некоторым из них.

Преподавательские ставки напрямую зависят от числа студентов, а потому нововведения бьют по ним напрямую. Полтора десятка отчисленных студентов означают сокращение одной преподавательской ставки.

И что удивляться по каждому административному поводу? – жизненный опыт и знание той системы, в которой мы все пребываем, не пестует наивность.  Рост уровня зарплат очередными пертурбациями не предусмотрен – уже сегодня нагрузка многих преподавателей на 20-30% превышает их заработную плату.

А если прозреть в корне, то становится ясно, что зарплата преподавателя от цен на рынке не зависит; но коли обучение стало товаром a la колбаса, то смешна борьба за твердую цену одного из товаров при общем повышении рыночных цен.

В общем, преподаватели молчат потому, что 1) скептичны, 2) им есть, что терять, 3) некоторые из них привязаны к кормушке, но 4) тем, кто не относится к функционерам системы, интересней работать даже в плохом университете, чем на хорошем конвейере. Как показывает практика (и преподавателей, и студентов), в случае репрессий в ответ на протесты первыми будут отчислены или уволены лучшие, а это означает, что университет превратится в богадельню.

Но университет, тем не менее, представляет собой ту ценность, которую лучше молча сохранять, чем с криком похоронить.

Впрочем, о чем, собственно, крик? О чем призывают не молчать? То, вокруг чего ломаются копья, имеет отношение к Университету лишь косвенно и количественно. К превеликому сожалению, никаких требований и протестов по существу не выдвигается и не происходит. Неудовольствие вызывает не качество образования, а его сугубо количественные атрибуты; не интенсивность обучения, а его комфортабельность. Увы.

Студентов не волнует отсутствие в библиотеке современной научной литературы, они, в массе своей, удовлетворены тем, что им выдают в виде «стандартного боекомплекта». Некоторые и вовсе обходятся без библиотечных услуг, гугля и википедируя по всякому поводу. Студенты не протестуют против неквалифицированных преподавателей, против курсов, которые не имеют никакого отношения к науке. Чем потчуют – то и жуют. Их не возмущает тот факт, что университет не подключен ни к одной серьезной электронной базе научной периодики. Современность вмещается в конспект. Их не напрягает, что у них нет терминалов для выхода во внутреннюю университетскую сеть (а зачем, коли там нет полезной информации?) Им не нужны неформальные площадки для коммуникации (хватает глянцевых досок студпрофбюро) Они не высказывают своего мнения о курсах, выбирая их в том режиме, который определил деканат.

В массе своей студенты не требуют высокого уровня образования, но обеспокоены широтой его охвата. Потому, что большая молодежная тусовка на социальном пайке куда интересней глубокой научной деятельности на личном энтузиазме. Они принимаю то, что им (пре)подают, а когда подач(к)а грозит стать более скудной, поднимают голос «против». Не «за» – качество, уважение, профессионализм и современность, но «против» – уменьшения пайка и сужения тусовки. Привлекает не «высшее», требующее напряжения, таланта, лишений, творчества и воображения. Влечет «доступное», не требующее ничего, кроме факта существования и гражданского состояния, удостоверенного паспортом.

По большому счету, это не протест против системы, а торг с ней L

Март 2011