М. Шильман

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ КАК ДИСФУНКЦИЯ ВЛАСТИ

 

         Философские дискуссии конца 60-х – 70-х годов, самыми известными участниками которых по праву называют М. Фуко и Ж. Делеза, заложили основы нового подхода к анализу отношений интеллектуалов и власти. Констатация «смерти» интеллектуала классического типа равнялась отказу интеллектуалу в его претензиях на универсализм, на определенное положение в обществе и на автономию от власти. Это, в свой черед, повлекло за собой пересмотр спектра актуальных задач и форм современной интеллектуальной деятельности. Взгляд сквозь призму концепции «власти-знания» на изменившегося интеллектуала, имеющего признаки «трансверсальности, а не универсальности» (Фуко), ведет к выводу о том, что определение такой фигуры 1) уже невозможно в позиционном плане, но 2) представляется эффективным в плане функциональном.

Фуко датирует появление классического интеллектуала XVIII веком, что вписывается в процесс перехода от недифференцированных пространств (жилых, мыслительных, социальных) к пространствам функциональным. Обособление субъекта от «универсального человека» Ренессанса означало отказ от примата неконструктивных идей в пользу значимости функционально эффективных конструктов. Само же функционирование – сопряженное с обеспечением чего-либо и служением чему-либо – в русле Просвещения и в развертке «проекта Модерна» продолжало пониматься как универсальное целесообразное предприятие. Общая цель и адекватные способы движения к ней задавали для социально-политических ансамблей те форматы унификации («прогресс», «знание», «История» и т.п.), в которых позиционное различие (диспозиция) составляющих сообразовывалось «сверху». Значение имело положение интеллектуала относительно власти, отождествлявшейся с функцией подавления, а функциональность определялась удерживаемой между ним и властью дистанцией.  

Рисуя неклассического интеллектуала XX века, Фуко показывает неэффективность интеллектуалов и в их критике идеологии, и в их протестах. По его мнению, во-первых, в обществе наблюдается «функционирование власти», а значит место, занимаемое интеллектуалом, есть, в первую очередь, место в ее функционировании. Во-вторых, власть рассеяна и «ее функционирование не сводится к цензурированию и запретам», а значит, борьба с институтами «порабощения» есть, прежде всего, функционирование внутри функционирующей власти, а не атака извне. Всякий протест оказывается продуктом той же природы, что и продукт, против которого усилие протеста направляется, а любая оппозиция, означающая признание некой власти и правил ее игры, является, по сути, композицией с властью. Отстранение интеллектуала от органов власти в нынешних социальных конфигурациях теряет свой смысл и эффективность, так как власть 1) поли-функциональна и 2) функционирует как «тело без органов». Власть способна ставить себе на службу интеллектуала независимо от его позиции, используя определенное отношение как отнесенность: позитивно/негативно относящийся к власти, к ней же и относится.

Интеллектуал, который, по словам Делеза, «перестал быть субъектом» и покидает процессы дистрибуции власти, – это новая функциональность, интеллектуальная функция, несводимая к функционированию власти, которая сродни функции компьютерного вируса. Его назначение заключается в сопротивлении «общему дискурсу» (Деррида), в организации попыток «взломать сеть институциональной информации» (Фуко), а политика – отличная от политики власти, осуществляющей через «экспертов» полицейские функции, – в том, чтобы ничему не подлежать.

Сегодня мы выбираем для себя одно из двух. Либо «интеллигентскую функцию», состоящую, по мнению У.Эко, в «формировании совокупной мудрости и совокупного блага» и «просвещенной популяризации», но требующую при любых условиях определиться в том, на чьей стороне выступать. Либо «подлинно интеллектуальную функцию», которая, по словам Ж. Бодрийяра, «играет на противоречии, на иронии, на противоположности,… которая никогда не будет повиноваться закону и очевидности».

Доклад на Международной научно-практической конференции
«Интеллигенция и ее роль в поиске гражданского согласия в условиях общества переходного периода»
(23-26.05.2008, Севастополь).