Одним из пунктов спора стал вопрос о том, какому из двух аспектов эволюции следует придавать большее значение:
стадиям или процессу. Стадиальный подход к изображению хода социокультурного развития был отличительной чертой классического эволюционизма. Например, Льюис Г. Морган в своем знаменитом труде “Древнее общество” (1877) при построении эволюционной схемы использовал стадии “дикость”, “варварство” и “цивилизация”, которые, в свою очередь, он разбил на подстадии.Однако современные антропологи испытывают большие неудобства при использовании понятия эволюционных стадий; считая его старомодным и малоценным, они в значительной мере отказались от него. Те, кто выступают против понятия стадий, часто заявляют о своей приверженности понятию процесс. Элеанор Ликок, например, однажды написала, что “акцент именно на процессе, а не на стадиях является главной поправкой 20-го столетия к эволюционизму 19-го столетия” (Leacock 1957:3). С тех пор, как она написала эти строки, данный взгляд утверждался вновь и вновь в течение последующих десятилетий. Так, спустя почти двадцать лет, Александр Алланд писал:
“Следует понять, что главная перемена в эволюционном мышлении... заключалась в том, чтобы отказаться от стадий развития в пользу более динамичной идеи процесса” (Alland 1975: 65).
Хорошо известный археолог Роберт МакАдамс, не придавая особого значения “предыдущему обращению к стадиям как к чему-то немногим большему, чем типологические конструкты”, продолжал говорить, что им “большее значение придается самому процессу решающей трансформации, которая завершилась переходом от одного уровня сложности организации человеческого общества к другому” (Adams 1968: 1190). А Конрад Коттак, говоря о политической эволюции, заметил:
“Главной проблемой в изучении процесса формирования государства является именно типологический подход... Я утверждаю, что более процессуальным, реалистичным и полезным является такой сравнительный и эволюционный подход к социально-политической организации, при котором эмпирически исследуемые общества рассматриваются как континуум, а не через призму генерализованных категорий” (Kottak 1977: 137). В цитируемых отрывках четко проявляются два характерных аспекта современных взглядов: 1) сегодня антропологи стремятся как можно меньше иметь дело с понятием стадий или вовсе обходятся без него и 2) изучение процесса, независимого от стадий, есть то, на чем они предпочитают сосредоточить внимание, когда приходится объяснять развитие сложных обществ. В этой главе я предлагаю обсудить оба аспекта.
Прежде всего позвольте развеять некоторые из тех недоразумений, которые окутывают понятие стадий. Начнем с того, что в стадиях нет ничего метафизического или непостижимого. Стадии - это просто следующие друг за другом, значимые и резко отличающиеся друг от друга структурные формы, в которых проявляется непрерывно длящийся процесс. Говоря специально о политической эволюции, мы можем сказать, что стадии - это промежуточные станции на пути, который прошли общества, движущиеся от простых автономных общин к сложным государствам и империям. Коттак говорил о политической эволюции как о континууме, что так и есть на самом деле. Верно, что процесс - это континуум, т. е. ряд постепенных, взаимосвязанных и непрерывных изменений. Но если мы признаем очевидный факт, что противоположные концы континуума обязательно будут отличаться друг от друга, то как мы должны их отличать? Можно ли нам не различать и не давать названий тем изменяющимся формам, которые этот континуум принимал с течением времени? И чем являются различные формы развертывающегося процесса, если не стадиями
В ходе эволюции общества изменяются комбинации различимых структурных признаков, которыми данное общество отличается от предшествующего. “Стадии” - это имена, которые мы даем таким комбинациям. Называя их стадиями, мы подчеркиваем тот факт, что в изучаемом нами процессе имело место изменение. Таким образом, стадии и процесс никаким образом не противоречат друг другу. Привлекая внимание к наблюдаемым контрастам в последовательной смене форм протекания процесса, разбивая его на стадии, мы лишь подчеркиваем те направления, в которых этот процесс развертывался. Мы можем сказать, что стадии придают процессу форму и наполняют его содержанием. Сто лет назад Франц Боас заметил, что
“обычаи и верования сами по себе не являются конечной целью исследования... Цель наших исследований заключается в том, чтобы понять эволюционные процессы, в ходе которых возникли известные стадии культуры” (Boas 1896: 905).
Данное высказывание справедливо. Тем не менее Боас мог бы также легко обратить уравнение и заметить, что цель наших исследований заключается в том, чтобы постичь те стадии, в которых развертывался процесс.
Все же одно дело заявлять о том, что между процессом и стадиями существует плодотворная взаимосвязь, и совсем другое - показать эту взаимосвязь. Именно это я намерен сделать в остальной части данной
главы.***
В течение большей части
XX столетия исследования политической эволюции оставались основательно заброшенными вследствие травмы, нанесенной антиэволюционизмом, который много десятилетий сковывал антропологию. И происходило это не по причине нехватки данных, как иногда утверждается, а наоборот, из-за отсутствия эволюционного подхода к их интерпретации. Например, британские социальные антропологи, изучавшие туземные политии колониальной Африки, написали множество скрупулезных монографий об обществах, которые располагаются в диапазоне от простых бродячих групп до зрелых государств. Но узкий функционалистский (если не сказать антиэволюционистский) кругозор этих ученых не позволил им увидеть, что в широком смысле эти общества образуют эволюционный ряд. Данные кричали о том, чтобы их расположили в эволюционной последовательности, но крик остался неуслышанным.Американские антропологи, со своей стороны, также игнорировали эволюционные реконструкции, но совершенно иным образом. Обратите внимание, например, как археологи изучали предысторию на востоке Соединенных Штатов. Какие понятия и представления они использовали для описания материалов, обнаруженных ими при раскопках? В течение десятилетий в качестве организующего принципа группировки раскопанных культур использовалось нечто, называемое “классификацией по системе МакКерна”. С помощью этого изобретения
археологические местонахождения и связанные с ними культуры распределялись по различным категориям, таким как компонент, фаза, фокус и аспект. Каковы бы ни были их достоинства при оценке степени формальной (вне времени) близости между местонахождениями, эта система тем не менее оставалась статичной, совершенно игнорирующей динамику культурных изменений.Конечно, археология востока Соединенных Штатов, особенно юго-востока, не была совсем лишена категорий, описывающих последовательность культур во времени. Археологи, например, выделяли такие временные подразделения, как палеоиндейский, архаический, вудлэнд и миссисипский. Но в целом они рассматривались, скорее, как периоды - последовательные блоки времени, чем как стадии - последовательные блоки форм. В то время как эти периоды, следующие один за другим, “намекали” на возрастание сложности, соответствующая периодизация не позволила выявить общие социально-политические изменения, происходившие в тех культурах, которые названия этих периодов обозначали.
На юго-западе Соединенных Штатов было также проведено приблизительное разграничение между периодами погребальных и храмовых маундов, причем считалось, что последний представляет более развитую форму культуры. Но в то время как подчеркивались различия между этими периодами в особенностях характерных для них строений, данные им названия вновь не позволяли составить ясное представление о социально-политической организации включенных в них культур. И, конечно, не предлагалось или не предполагалось никакого механизма для объяснения значительных изменений в развитии культуры, которые происходили при смене одного периода другим. Хотя американские археологи в общем признавали, что имел место значимый переход от одного уровня культуры к другому, они неохотно шли на то, чтобы называть это “эволюцией” - так велик был в их сердцах страх перед самим термином (см., например: Willey and Phillips 1958: 70).
Но ситуация должна была измениться. Описанное выше положение дел застал этнолог Калерво Оберг, который в 1955 г. предложил типологию культурных форм, построенную на различиях политических структур (Oberg 1955). Хотя Оберг предлагал эту типологию конкретно для низменностей Южной и Центральной Америки, она была явно применима и к культурам в других частях мира. Типология была следующая:
Важно отметить, что Оберг предлагал эти подразделения как типы, а не стадии. В то время, когда он писал, антиэволюционизм еще чувствовал себя так прочно, что можно было ожидать, что предложение эволюционной последовательности стадий вызовет на себя массированный огонь.
Элман Сервис был первым, кто ясно осознал, что то, что Оберг представил как структурные типы, в то же самое время является последовательностью эволюционных стадий. Среди шести типов Оберга особое внимание Сервиса вызвало вождество - социально-политическая форма, которая до Оберга если и выделялась, то не имела названия. Как определил его Оберг, “вождество” является формой по-литии, промежуточной между автономными поселениями и государствами. В этом качестве оно привлекало внимание к весьма значимой форме общества, которая охватывала широкий интервал политического развития. Особенно важно, что появился нужный термин для обозначения формы социально-политической организации, расположенной в промежутке между маленькими автономными общинами и сложными государствами.
В своей влиятельной небольшой книге “Первобытная социальная организация” (Service 1962) Сервис открыто предложил эволюционную последовательность социально-политических форм, которая включала локальную группу, племя, вождество и государство. И среди этих четырех форм вождество, безусловно, было самым интригующим.
Среди американских археологов стадиальная последовательность Сервиса впервые была принята и использована Уильямом Сандерсом и Барбарой Прайс; при этом она превратилась в каркас, на который они спроецировали развитие культур доисторической Мезоамерики. В своем новаторском томе “Мезоамерика: эволюция цивилизации” (Sanders, Price 1968) Сандерс и Прайс использовали последовательность, включающую локальную группу, племя, вождество и государство, чтобы выделить эволюционные стадии, через которые этот регион прошел в своем развитии. И в их работе содержался ясный намек на то, что данная последовательность могла бы быть использована при исследовании других областей с тем, чтобы сделать описание предыстории всего американского материка более вразумительным.
Несколько лет спустя категория вождества была использована при описании культур неолита и бронзового века Европы в книге Колина Ренфрю “До цивилизации” (Renfrew 1973), написанной под сильным влиянием эволюционной схемы Сервиса. Не будет преувеличением сказать, что эта небольшая книга дала толчок к пониманию доисторического развития Европы, которого прежде недоставало.
Учитывая то значение, которое приобрело понятие вождества для археологических реконструкций предыстории, стоит вспомнить первоначальную характеристику этого понятия, данную Обергом:
“Принадлежащие к этому типу племенные единицы - это вождества, состоящие из множества поселений и управляемые верховным вождем, под властью которого находятся районы и поселения, управляемые иерархически соподчиненными вождями. Отличительной чертой этого типа политической организации является то, что вожди имеют судебную власть регулировать споры и наказывать преступников вплоть до смертного приговора и - под руководством верховного вождя - реквизировать людей и запасы на нужды войны” (Oberg 1955: 484).
При внимательном анализе этого типа (или стадии) мы сразу же видим, какой вклад может внести данное понятие в наше понимание политического развития. Прежде всего отметим, что Оберг делает специальную оговорку о том, что вождества представляют собой образования, состоящие из множества поселений. Если это так, то, чтобы объяснить их возникновение, мы должны обнаружить механизм, с помощью которого была преодолена предшествующая стадия общинной автономии.
Оберговское определение вождества как образования, состоящего из множества поселений, между прочим, содержит скрытые намеки. Начнем с того, что оно обязывает нас исключить из списка вождеств такие общества на Северо-Западном побережье Северной Америки, которые антропологи обычно именуют именно “вождествами”. Например, хотя все вожди поселений квакиутлей были ранжированы относительно друг друга, эта иерархия отражала только их церемониальные статусы. Никто из вождей, даже вождь поселения самого высокого ранга, не мог давать распоряжения жителям какого-либо иного поселения, кроме своего собственного. Следовательно, несмотря на всю сложность их культуры, племена Северо-Западного побережья никогда не достигали уровня вождества.
Оберг считает, что вождества часто ведут войны. Это сразу же наводит на мысль о механизме, посредством которого была преодолена общинная автономия, а именно: военные действия. Автономные политические единицы добровольно никогда не откажутся от своего суверенитета, но по принуждению они сделают это. Независимо от того, возникает ли такое принуждение в результате прямого завоевания или просто как следствие угрозы, остается фактом, что война так или иначе лежит в основе вождества.
Таким образом, можно заметить, что простое наличие типа (или стадии) вождества с расшифровкой некоторых из его главных характеристик уже немало дает для выявления сил, которые привели к его возникновению. Более того, следуя далее по пути выделения субстадий вождества, появляется возможность раскрывать ход непрерывного развития более детально.
Понятие вождества, несомненно, охватывает большой диапазон уровней развития. Оно начинается с первоначального объединения нескольких общин в более крупную политическую единицу, а завершается политией, которая столь велика и сложна, что достойна называться государством. Поэтому вскоре после того, как антропологи приняли понятие вождества, они начали осознавать значение - почти необходимость - выделения в нем субстадий.
Первая попытка выделить в вождестве субстадии, насколько мне известно, была предпринята в 1978 г., когда Винкас Степонаитис (Steponaitis 1978:420) и Шарунас Милисаускас (Milisauskas 1978:165) -первый на Юго-Востоке Соединенных Шатов, второй в Центральной Европе - ввели разграничение между тем, что они называли простыми и сложными вождествами. Три года спустя я предложил трехстадийную последовательность, состоящую из минимального, типичного и максимального вождеств (Carneiro 1981: 7). Эта типология основывалась только на учете количества включенных в вождество поселений: минимальное вождество включало десяток поселений или около того, типичное - 50 и максимальное - до 100. Хотя, на первый взгляд, это была чисто количественная типология, построенная на основе простого подсчета поселений, включенных в вождество, подразумевалось, что она представляет собой эволюционную последовательность; причем предполагалось, что чем больше размеры вождества, тем оно сложнее.
Как бы ни были полезны эти типологии, всегда остается место для их дальнейшего усовершенствования. Хотя в них и подчеркиваются некоторые различия между вождествами, благодаря им эти несовпадения не удается достаточно детализировать. Действительно, подобные типологии мало что дают или не дают ничего для понимания того, как именно вождества развивались от первоначальных простых форм к более развитым. Несколько лет я не замечал этих недостатков, но в конце концов что-то привело меня к идее о том, что расширенная последовательность стадий могла бы лучше освещать путь при изучении эволюции вождества.
Эта идея пришла ко мне во время чтения статьи Чарльза Хадсона о вождествах, которые существовали на большей части территории Юго-Востока Соединенных Штатов в XVI столетии. Описывая эти вождества, Хадсон предложил эволюционную типологию, согласно которой выделялось две формы вождеств: простое и высшее (Hudson 1988: 600-601). Эти две формы не очень отличались от тех, которые предлагали десятью годами раньше Степонаитис и Малисаускас, когда разделили вождества Юго-Востока США и Центральной Европы на простые и сложные. Но типология Хадсона, основанная на изучении реальных этноисторически известных вождеств, а не на одних лишь археологических данных, позволила мне увидеть нечто такое, что я прежде упускал из виду.
Предложив последовательность из минимального, типичного и максимального вождеств, я всего лишь дал имена формам вождеств, которые следовали друг за другом и отличались только количеством включенных в них поселений. О структурных изменениях, связанных с увеличением размеров вождества, ничего не говорилось. Поэтому мне не удалось осознать или, по крайней мере, отразить тот факт, что сменяющие друг друга более крупные вождества не возникают посредством простого объединения все большего количества деревень как таковых. Скорее, наоборот: эволюция форм вождества подразумевала повышение степени инкорпорированности поселений, уже являющихся частями существующих вождеств.
Как отмечалось выше, первый шаг в формировании вождеств заключался в том, что несколько прежде автономных поселений объединялось в более крупное, многообщинное образование. Но второй шаг, характеризующий переход от простого вождества, по Хадсону, к высшему, представлял вторичное объединение образований, уже являвшихся простыми вождествами. Таким образом, то, что являлось целым на более низком уровне организации, становилось частью на ее более высоком уровне.
Протекающий в данном случае процесс поразил меня точной аналогией с тем, что происходит при возникновении химических соединений: сначала атомы объединяются в молекулы, а затем молекулы - в соединения (compounds). Именно эта последовательность событий в химической “эволюции” подсказала мне более уместный термин для соответствующего процесса в социополитической сфере. В то время как я сохранил термин “простое” для обозначения самой ранней и элементарной формы вождества, его вторую стадию я решил назвать вождеством не “сложным” (этому термину недостает определенности) или “верховным” (такое обозначение больше подходит для главного вождя), а “компаундным”. Данный термин мне кажется более наглядным по сравнению с другими, поскольку он заостряет внимание на том, как протекал процесс эволюции вождеств: это был процесс вторичной инкорпорации более мелких целостных образований, процесс образования компаундов.
Эволюционная типология, исходящая из деления вождеств непростые и компаундные, акцентирует внимание на способе возникновения более крупных вождеств, а именно: завоевании и инкорпорации более мелких и слабых вождеств. Она также предполагает, что такая инкорпорация должна сопровождаться усовершенствованием политической структуры, с тем чтобы в укрупненном вождестве могла успешно осуществляться интеграция новых административных единиц.
Как протекал этот процесс, хорошо видно на этноисторических материалах XVI столетия по Юго-Востоку Соединенных Штатов. Благодаря сообщениям испанских хронистов, становится ясно, что большинство вождеств в этом регионе были не простыми, а компаундными. Они превзошли уровень простых вождеств, стремясь подчинить и инкорпорировать более мелкие простые вождества.
Однако на этом этапе процесс усложняется. Описанный путь образования компаундных вождеств не всегда завершается полной, стабильной и прочной инкорпорацией мелких вождеств в более крупные. И так было, даже если известный минимум зависимости от завоевателя признавался завоеванным вождеством. После поражения ранее независимое вождество обычно обязано было выплачивать ежегодную дань верховному вождю, под власть которого оно перешло. Кроме того, покоренные вождества часто были вынуждены посылать воинов верховному вождю, если он начинал очередную военную кампанию. Тем не менее, бывало и так, что потерпевшие поражение вождества оставались в большой степени предоставленными самим себе.
Структурная слабость, присущая подобным компаундным вож-дествам, должна казаться самоочевидной. Часто случалось, что составные подразделения подобного вождества - сами бывшие вождества - возглавлялись теми же вождями, которые правили ими до поражения и покорения. Оказавшись в подчинении у более сильного вождя, они, вероятно, питали к нему злобу. И если даже они не проявляли враждебности открыто, то, по крайней мере, были склонны к неповиновению и выжидали случая, чтобы сбросить ярмо своего нового хозяина.
Это не просто мое предположение. Непрочность компаундных вождеств хорошо подтверждается на примере вождества куса, располагавшегося в центре северной Джорджии и являвшегося самым крупным среди вождеств, с которыми столкнулись испанцы. Когда в 1560 г. Тристан де Луна и его люди прибыли в главное поселение индейцев куса, им сообщили, что напочи, одно из подчиненных политических подразделений куса, отказались выплачивать ежегодную дань, что было равнозначно восстанию. Чтобы принудить несогласных к повиновению верховный вождь куса собирался сделать то, что обычно делают верховные вожди в таких случаях, - послать карательную экспедицию (Hudson 1990: 102).
Следовательно, куса не решили той проблемы, которая часто возникает перед компаундными вождествами: как сохранить его структуру, т. е. поддержать лояльность подчиненных подразделений и не потерять контроль над ними. Но другое крупное вождество на востоке Соединенных Штатов, созданное в XVII столетии паухэтанами там, где теперь находится Виргиния, эту проблему явно решило. По крайней мере, они сделали значительный шаг в данном направлении. Средство для поддержания более полной интеграции, которое нашли паухэта-ны, было столь же простым, сколь и очевидным. Верховный вождь, сам именовавшийся паухэтаном, систематически смещал местных политических лидеров завоеванных вождеств и ставил на их место лиц, назначенных по его собственному усмотрению. Новые зависимые субвожди обычно были братьями, или же сыновьями паухэтана, людьми более лояльными по отношению к нему, чем те, которых смещали (см.: Rowntree 1989: 117-118, 142).
В структурном отношении здесь сделан важный шаг. Вероятно, даже лучше сказать, что этот шаг представлял собой новую эволюционную стадию в процессе превращения вождества в государство. А поскольку новая стадия заслуживает своего собственного обозначения, я предложил называть политию, которая достигла этой стадии, консолидированным вождеством (Carneiro 1992: 37).
Наша трехчастная эволюционная типология вождеств теперь закончена и состоит из следующих стадий: 1) простое, 2) компаундное и 3) консолидированное вождества. Этот ряд стадий вместе с их обозначениями служит для того, чтобы сосредоточить внимание на главных изменениях, которые претерпевали автономные деревни во время великой трансформации, ведущей их по пути становления государства. В ряду задействованных процессов было завоевание - механизм, с помощью которого преодолевалась независимость локальных общин
и впервые образовывались многообщинные вождества. Этот же самый механизм продолжал действовать в ходе дальнейшей политической эволюции, оставаясь инструментом, посредством которого простые вождества превращались в компаундные. Более того, последовательность обозначенных таким образом стадий привлекает дальнейшее внимание к тем структурным изменениям, которые должны произойти, чтобы растущие вождества могли успешно противостоять центробежным тенденциям, угрожающим расколоть их на составные части.Нетрудно заметить, что изучение проблемы происхождения вождеств и их последующей эволюции весьма выигрывает от того, что происходивший
процесс описывается при помощи стадий, фиксирующих последовательную смену структурных фаз. Следовательно, мы видим, как на примере еще раз подтвердилась истина о том, что процесс и стадии не противоречат друг другу и не препятствуют пониманию изменчивости, а, наоборот, неразрывно связаны и взаимодополнительны.Итак, я попытался показать, что стадии не являются чем-то статичным, формальным, безжизненным, чуждым современной динамической интерпретации культурной эволюции. Наоборот, “стадии” - это ценная и полезная категория. Они обозначают следующие друг за другом и различимые проявления непрерывно действующего процесса. Таким образом, они снабжают нас полезными инструментами для дальнейшего понимания - как в общем, так и в конкретных деталях - того великого неуклонного движения по пути социально-политической эволюции, которое привело человеческие общества к столь решительной трансформации.
