Ю.В. Павленко ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ЦИВИЛИЗАЦИИ: АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПУТИ
(Альтернативные
пути к цивилизации: Кол. Монография. –М.: Логос.
–2000. –386 с. –С. 115-128.)
[115]
Понимание исторического движения человечества, рассматриваемого как единое целое, предполагает его одновременное видение в аспектах стадиальности, многолинейности и цивилизационной дискретности. Каждый из этих методологических принципов имеет самостоятельное значение и может разрабатываться автономно. Однако целостная картина исторического процесса раскрывается лишь при условии их сочетания в соответствии с принципом дополнительности.
Стадиальность исторического процесса
Идея стадиальности исторического процесса, уходящая своими корнями в ветхозаветно-древнехристианскую линейную (с эсхатологической перспективой) парадигму восприятия времени, является для новоевропейской философии традиционной и широко представленной в различных концепциях. В ее ключе работали во Франции: Ф. Вольтер, А.Р. Тюрго, Ж.А. Кондорсе, К.-А. Сен-Симон,
О. Конт, в Германии: Г.Е. Лессинг, И.Г. Гердер, Г.В.Ф. Гегель, К. Маркс и Ф. Энгельс, в Великобритании: А. Фергюсон, Г. Спенсер, Э. Тайлор, Дж. Фрэзер, Г. Чайлд, в США: Л.Г. Морган, Л. Уайт, Дж. Стюард, в России - Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев, В.С. Соловьев, Г.В. Плеханов, В.И. Вернадский и пр.В уходящем столетии стадиальный подход наиболее выразительно был представлен в марксистской, постмарксистской (преимущественно советской и постсоветской) и неоэволюционистской (преимущественно североамериканской) традициях. Однако стадиальное понимание исторического процесса было присуще и таким выдающимся мыслителям Западной Европы, как П. Тейяр де Шарден, К. Ясперс и поздний А.Дж. Тойнби.
[116]
При стадиальном подходе к эволюции прежде всего следует различать два наиболее значительных периода, которые разграничивает так называемая "неолитическая революция": переход от присваивающих к производящим формам хозяйства. Эпоха раннепервобытных охотничье-собирательских обществ (которые, возможно, стоило бы называть собственно первобытными) может рассматриваться как "доистория" или "предыстория" цивилизации, длившаяся многие десятки тысячелетий: от возникновения человека современного типа (Homo sapiens) около, вероятнее всего, 150 - 200 тыс. лет назад до "неолитической революции", начавшейся на Ближнем Востоке 10-12 тыс. лет назад на гребне климатических изменений, связанных с окончанием ледникового периода, при переходе от плейстоцена к голоцену.
Раннепервобытное человечество верхнего палеолита еще не знало саморазвития как определенного поступательного процесса. Оно не преобразовывало окружающей среды, а приспосабливалось к ней. Поэтому изменения природно-климатических условий автоматически приводили к общему кризису соответствующей социокультурной системы, представители которой далеко не всегда могли эффективно адаптироваться к новым условиям.
История раннепервобытных обществ представляется, таким образом, историей небольших, связанных между собою в пределах широких природно-географических ареалов кровнородственных общин с едиными формами адаптации, а значит, и всего хозяйственно-культурного облика. В качестве таковых, к примеру, можно рассматривать коллективных охотников приледниковых открытых пространств верхнепалеолитической Евразии или современных им охотников-собирателей средиземноморско-переднеазиатских ареалов с более индивидуализированными формами хозяйственной деятельности.
Поэтому периодизация истории раннепервобытных обществ представляется необычайно сложной проблемой, до сих пор не получившей убедительного решения. Отдельные охотничьи коллективы достигали высокого культурного уровня и исчезали, не оставляя достойных продолжателей своих традиций. Примером может быть взлет и упадок верхнепалеолитических обществ приледниковой Европы с их
блестящим изобразительным искусством.
Рубежом между первобытностью и цивилизацией выступает процесс формирования надобщинных структур власти и управления - племенных институтов, со временем приобретающих, преимущественно, вид вождеств. Если "неолитическая революция" закладывает прежде
[117]
всего хозяйственные основания будущей цивилизационной истории, формирование племенных органов власти и управления - основания будущих государственно-административных структур.
Собственно же историю цивилизации имеет смысл подразделять на историю отдельных, хотя и связанных так или иначе между собой, локальных и региональных цивилизаций (с формирующимися вокруг них цивилизационными ойкуменами типа Китайско-Дальневосточной и пр.), с одной стороны, и историю всемирной макроцивилизацион-иой системы, которая в общих чертах складывается к рубежу XIX-,ХХ вв с другой. Становление последней в решающей степени было Определено промышленным переворотом, произошедшим на рубеже XVIII-XIX вв. в передовых, уже ставших капиталистическими странах Запада.
В самом широком виде социокультурная эволюция человечества может быть представлена следующим образом.
Восток и Запад: многолинейность исторического процесса
Стадиальное понимание социокультурного развития человечества, как отмечалось выше, должно быть дополнено видением полилинейности этого процесса. Начиная со времени "неолитической революции" наблюдается формирование и раскрытие потенций тех основных типов (путей, линий) социокультурной эволюции, которые пронизывают всю историю последних десяти тысячелетий.
В нео/энеолитические времена на пространствах Старого Света происходит постепенное расхождение земледельческо-животноводчес-кой и скотоводческо-земледельческой линий социокультурной эволюции. Последняя из этих двух линий достигает своего максимального проявления, полноты раскрытия заложенных в ней потенций, в кочевнических обществах скотоводов зоны Евразийских степей и полупустынь Афразии (Аравия, Сахара), история которых начинается с последней трети II тыс. до н.э.
Кочевничество демонстрирует максимум оптимизации потенций обществ скотоводческой ориентации, выше которого соответствующие социумы собственными силами, принципиально не изменяя основ своей жизнедеятельности, подняться не могут. При наличии налаженных контактов с соседними цивилизациями и подчинения оседло-земледельческого населения, кочевники способны создавать раннеполитические объединения типа "кочевых империй" (как Великая Скифия или держава Чингисхана) (Хазанов 1975, Павленко 1989: 86-90; Крадин 1992), однако последние не отличаются устойчивостью, и процесс такого рода консолидации имеет обратимый характер.
Поэтому несмотря на то, что в определенных регионах (Казахстан, Монголия, Аравия, Сахара) кочевнические скотоводческие общества дожили почти до нашего времени, нет основанийутверждать, что по сравнению с номадами раннежелезного века они претерпели сколько-нибудь существенную социально-экономическую трансформацию (что не относится к религиозно-культурной сфере: общеизвестен факт при-
[119]
нятия большинством средневековых кочевников ислама или буддизма в ламаистской форме). Кочевнический путь развития исчерпывает свои возможности уже в древности, и в этом смысле его следует признать тупиковым. Предпосылок для выхода на следующую ступень эволюции в обществах подобного типа не складывается.
Совершенно иные перспективы открывались перед нео/энеолитическими обществами земледельческой ориентации. Некоторые из них (преимущественно связанные с типом тропического клубне-кор-неплодного земледелия - к примеру, папуасы) достаточно быстро исчерпали возможности развития, предоставлявшиеся их хозяйственно-культурным типом, и не подошли к созданию раннецивилизационных систем. Однако другие, прежде всего связанные с зерновым земледелием (пшеница, просо, рис, кукуруза и пр.), вышли на циви-яизационный уровень двумя основными путями, которые, считаясь с традиционной терминологией, можно называть восточным и западным.
В социально-экономическом отношении различия между ними связаны в первую очередь с разной ролью в тех и других государственной власти и частнособственнических отношений. По образному выражению Л.А.Седова, “следует полагать, что в системе экономических отношений роль государства - то есть является ли оно или не является субъектом собственности, возникают ли отношения “власть-собственность”, имеет столь же основополагающее значение, как наличие или отсутствие позвоночника в системе биологических организмов и в представлении об их эволюции, дающей две совершенно самостоятельные ветви" (Седов 1987: 54).
Проблема структурно-типологического разграничения восточного и западного типов общества осознавалась уже мыслителями XVII-XIX вв. С новой силой эта идея, базировавшаяся на марксовой концепции "азиатского способа производства", получила разработку (преимущественно в кругах московских востоковедов) в 60-х годах. В 80-х годах, главным образом в работах Л.С. Васильева (1982, 1983, 1988, 1989), идея принципиально различных типов развития восточных, связанных с феноменом "власти-собственности", и
западных обществ получила дальнейшее обоснование. О причинах, приведших к образованию такого рода типологически различных, но стадиально соотносимых между собой социокультурных структур, мне также приходилось писать неоднократно (Павленко 1989, 1991, 1993, 1996). Результаты подобных исследований, как представляется, кратко можно изложить следующим образом.[120]
Восточный путь становления цивилизации и развития раннецивилизационных систем определяется неизменным повышением роли надобщинных органов власти и управления во всех сферах жизнедеятельности. В большинстве случаев это было связано с необходимостью организации коллективного труда больших масс людей, прежде всего при выполнении ирригационно-мелиоративных работ, террасирования горных склонов и пр., а также при возведении монументальных сооружений погребально-культового назначения (пирамиды, зиккураты и пр.).
Однако, какие бы факторы в том или ином случае не имели бы решающего значения, суть дела состоит в том, что складывается такая социокультурная система, в пределах которой отдельный человек (домохозяйство, семья) лишается автономии самообеспечения по отношению к отчужденной от общества власти. Носители последней выполняют не только административно-политические, но и верховные собственнические (прежде всего по отношению к земле, воде и прочим природным ресурсам) и организационно-хозяйственные функции, что хорошо прослежено на примерах Шумера (А.И. Тюменевым), Египта (И.А. Стучевским), Китая (Л.С. Васильевым), камбоджийской империи Ангкор (Л.А. Седовым),
инкского Перу (Ю.Е. Березкиным) и других раннеклассовых обществ.При таких условиях с переходом к цивилизации государство тотально доминирует над обществом, организуя и контролируя все основные сферы его жизнедеятельности, в том числе и средствами религиозно-культового воздействия.
Накануне и в течение "осевого времени" ситуация, однако, несколько изменяется благодаря определенным, связанным с возникновением элементов частнособственнической деятельности (преимущественно торговой и ростовщической, а также ремесленной в городах), социокультурным изменениям. Но это вовсе не затрагивает самих основ восточного типа общества, поскольку государство (будь это держава Ахеменидов, Арабский халифат или империи средневекового Китая) оставляет за собой общий контроль над политической, экономической и религиозно-культурной жизнью в целом. При этом представители легализированного частного сектора находятся в почти бесправном положении по отношению к всесильной бюрократии.
Такая система периодически находится в кризисном состоянии, однако в большинстве случаев она способна преодолевать его собственными силами (исключения - гибель Хараппской цивилизации долины Инда и пр.). Настоящей опасностью для нее оказывается только вызов со стороны буржуазно-индустриального Запада.
[121]
Очень похоже, что в начале уходящего тысячелетия, с крахом Багдадского и Кордовского халифатов, среднеазиатской державы Саманидов, китайских империй Тан и Сун, данный путь развития объективно исчерпал свои продуктивные возможности. Усугубили ситуацию опустошительные монгольские и прочие, последовавшие за ними завоевания (турецкие, тюркско-монгольское в Индии, маньчжурское у Китае). Они еще более ослабили Восток - как раз в канун начала “всемирной экспансии Запада.
И вызов со стороны Запада для большинства традиционных обществ Востока оказался роковым. Лишь в исключительных случаях (Япония, Южная Корея и пр.) мы видим успешную "вестернизацию", данаяающую адаптацию передовых технологий Запада к местным ценностям и социокультурным традициям. Однако чаще наблюдается (сперва "шок", а затем "реакция отторжения".
В аспекте неприятия широкими массами Востока бурных перемен второй половины XIX-XX вв., разлагавших традиционные, несовместимые с капиталистической экономикой ценности (коллективизм, па-лздэнализм и пр.), перспективным шагом представляется взгляд на Русскую (1917), Китайскую (1949) и Иранскую (1979) революции, а также на происходящее на наших глазах стремительное распространение мусульманского фундаментализма не только в Афганистане или Пакистане, но и в казавшихся еще недавно более или менее благополучными Алжире, Египте и Турции. Поэтому представления о неизбежности перехода восточных - с уже в значительной степени разложившейся чградиционной социокультурной, в том числе и ценностной, системой - обществ (также и имеющих коммунистический опыт) на западный путь развития кажутся достаточно наивными.
Основой западной социокультурной системы является принципиальная (естественно, выступавшая в различных исторических формах) , автономия семейных домохозяйств, наличие которых образует основу социально-экономической самостоятельности, полноценного гражданского статуса и личного достоинства его хозяина-собственника. Община (полисная, тем более, германского типа, наиболее раскрывавшаяся у скандинавов раннего средневековья) здесь выступает как объединение таких самостоятельных в социально-экономическом отношении субъектов, связанных между собой множеством горизонтальных связей. По отношению к ней государственные институты выступают в качестве "надстройки" (в марксистском
понимании этого термина), призванной работать для обеспечения интересов сообщества хозяев-собственников.[122]
В таком случае государство (если оно не устанавливает фактической диктатуры над обществом, как то, скажем, произошло в Римской империи при трансформации ее восточных провинций в Византию или, в куда более жестоких формах, в фашистской Италии и нацистской Германии) не выступает стержнем и системообразующей основой жизнедеятельности соответствующего социума, и его члены более или менее гарантированы
от его вмешательства в частную жизнь. Однако на первый план выступает антагонизм между полноправными гражданами-собственниками и не имеющими собственности, полноты прав, а зачастую и личной свободы работниками - рабами, крепостными, наемными рабочими и пр.Исторически подобный тип общества формировался там, где еще на первобытном уровне было возможно ведение хозяйства силами отдельной семьи, а потому и не создаются с необходимостью такие социокультурные системы, которые жестко подчиняли бы домохозяйства надобщинным, в перспективе - раннегосударственным институтам. Наилучшие условия для реализации такой возможности были в древней Европе.
Основы античного, по всем своим ведущим признакам западного, антропоцентричного общества складывались на руинах крито-микенской цивилизации при формировании полисных структур. Происходило это в ходе интеграции людей, переживших шок крушения предыдущей системы, в новые, полисного типа общины в процессе их самоорганизации при укреплении горизонтальных, партнерских (а не вертикальных, властных) отношений. Сохранению в Эгеиде - регионе с достаточным количеством атмосферных осадков - автономии отдельных домохозяйств способствовало и распространение железных орудий труда, а также возделывание таких высокотоварных культур, как оливки
и виноград.Рост товарности производства (с чем было связано и развитие морской торговли) создавал предпосылки для привлечения подневольной, в частности рабской, рабочей силы, что наблюдалось и в наиболее развитых полисах Греции, и в Карфагене, и в некоторых других местах. О причинах такого рода "античной мутации", выражаясь словами Л.С.Васильева, а также о типах и путях развития античных обществ мне уже приходилось писать достаточно обстоятельно (Павленко 1989:157-189;1996:296-307).
Однако дальнейший путь античной цивилизации в эллинистическое и римское время имел выразительные тенденции к его ориентали-зации. Государственность поглощала самоуправление. Связано это было прежде всего с созданием обширных военно-бюрократических
[123]
держав, пиком чего явилось появление Римской империи, в пределах которых чиновничество и армия стали господствующими силами, фактически, в лице своих императоров, установившими диктатуру над прочими слоями населения. Логическим следствием такого развития стало образование Византии, общественный строй которой, несмотря на отдельные античные пережитки, куда более походил на современные ей Сасанидский Иран или Арабский халифат, нежели на Древнюю Грецию.
В контексте сказанного существенно подчеркнуть, что для понимания возникновения уникального феномена средневекового Запада необходимо учитывать не только значение античного наследия, но и специфику "варварских" обществ древней Европы. Ибо, как справедливо отмечает А.И. Фурсов (1987: 104), утверждение капитализма (добавим, и гражданских
прав в их новоевропейском понимании) впервые фиксируется как раз там, где античное наследие практически не оадущалось, - в Нидерландах, Англии и Шотландии.В течение всего античного времени варварский, преимущественно кельтско-германский, мир (ареал доминирования "германского способа производства", по К. Марксу) сохранял и до определенной степени реализовывал свои частнособственническо-индивидуалистические потенции, чему способствовало и воздействие со стороны греко-римских центров Средиземноморья. Грандиозный романо-германский синтез времен падения Западной Римской империи и создания раннесредневековой системы "варварских королевств", на смену которым приходит империя Карла Великого, определил полное раскрытие потенциальных возможностей западного пути развития в течение уходящего тысячелетия.
Реализация "скрытых возможностей" западного пути развития при творческом восприятии античного (а в известном смысле также арабского и византийского) наследия и привела к тому обновлению западнохристианского мира, которое произошло в канун Нового времени, и вскоре - к победе принципов рационализма и индивидуализма, утилитаризма и меркантильности, буржуазных отношений и парламентаризма, индустриального производства и пр. А поскольку капиталистическая экономика по самой своей природе ориентирована на расширенное воспроизводство, экспансия Запада, особенно со времен промышленного переворота в Англии, выглядит совершенно естественной и закономерной. Полное раскрытие возможностей западного пути развития в уходящем столетии демонстрируют США.
[124]
При этом, однако, не следует игнорировать тот очевидный для второй половины XX в. факт, что индустриально-частнособственническая природа Запада постепенно изменяется именно в сторону усиления элементов бюрократизма и государственного патернализма. Наиболее развитые страны приобретают вид "общества с социально ориентированной рыночной экономикой" (весьма далекой от классического капитализма времен А. Смита и К. Маркса). Государство становится ответственным за социальную защиту населения
, что сближает его функции с аналогичными функциями (более декларировавшимися, чем осуществлявшимися на практике) прежних государств "соцлагеря".Таким образом, рассмотрение проблем полилинейного моделирования исторического движения человечества через выделение основных путей его развития (в том числе и тупиковых) предполагает в первую очередь выделение в качестве основных восточного и западного путей развития. Их истоки прослеживаются, в сущности, со времен неолитической революции. При этом вплоть до перехода на раннеци-вилизационную стадию заметную роль в истории играет линия развития подвижно-скотоводческих, на заключительном отрезке - кочевнических обществ. Однако путь развития последних оказывается тупиковым - сохраняя традиционную для них хозяйственную
основу, они не способны самостоятельно переступить рубеж цивилизации.Сами же восточный и западный пути развития пронизывают историю ранних и зрелых (традиционных) цивилизаций. Но первый явно исчерпывает потенции саморазвития приблизительно к началу позднего средневековья, тогда как второй лишь с этого времени начинает раскрывать свои возможности, в полной мере реализующиеся в последние два-три столетия.
При этом остается открытым вопрос: в какой степени можно говорить об исчерпании продуктивных возможностей развития обществ западного пути на их собственных традиционных основаниях (индивидуализм, рационализм, утилитаризм и пр.)? С другой стороны, можно ли рассматривать прошедшие индустриализацию тоталитарно-социалистические державы XX в. (в первую очередь СССР и КНР) в качестве восточных ("азиатского способа производства") структур, до определенной степени адаптировавшихся к вызовам со стороны индустриально-буржуазного Запада? Возможна ли для восточных, го-сударствоцентричных структур (без изменения их сущностных характеристик) такая адаптация? Крах СССР склоняет к негативному ответу, но не ясно еще будущее Китая.
[125]
Цивилизационная дискретность истории
Выше были рассмотрены стадиальный и полилинейный подходы к осмыслению исторического процесса. Однако для перехода к изучению социокультурной конкретики они сами по себе явно недостаточ-ны. От того, что, к примеру, средневековые Китай, Индию и мусульманский мир мы отнесем к одной стадии и одному, восточному, пути развития, их своеобразие не станет для нас более понятным. Кроме того, работая на уровне стадиальности и полилинейности истории, трудно осмыслить блок идей, связанных с ролью субъективного фактора. Действие же последнего органически связано с ролью духовных, прежде всего морально-регулятивных-ценностей, базирующихся на рпределенных мировоззренческих конструкциях, носящих в огромном большинстве случаев религиозный характер.
Ведущие, так называемые высшие, религии по своему происхождению и содержанию могут быть разделены на религии индийского и иудейского корней. Первые преобладают в восточной половине Азии Представлены преимущественно различными течениями буддизма и индуизма. Они признают перевоплощение душ и либо отрицают идею Бога как личности и творца зримого мира, либо, по крайней мере, относятся к ней совершенно индифферентно. Мир воспринимается как юдоль страданий, преодолеть которые можно лишь через отход от активной предметной деятельности ("объективации", как сказал бы H.A. Бердяев) и ориентацию на самопогружение ("трансцендирование", пользуясь терминологией того же философа) как на средство достижения тождества с имперсональным Абсолютом (Дао, Нирвана, Брахма).
Вторая группа, так называемые "авраамитские" - иудаизм, христианство и ислам, традиционно представлены в западной половине Азии, Европе и Северной Африке, откуда распространились и в дру-fhx частях света. Для этих религий индивидуальная жизнь является уникальной, а Бог представляется как личность и творец мира. Выполнять его заповеди - призвание человека. Бог же сделал человека Хозяином на земле и заповедал ему возделывать, преобразовывать ее. Отсюда - установка на деятельное, активное отношение к внешнему миру, приобретающая столь яркое выражение в западном христианстве в целом и в протестантизме, особенно в кальвинизме, в частности. То, в какой степени и каким образом капитализм как хо-зяйственная система связан с протестантской этикой, было раскрыто М. Вебером.
[126]
Соотнося рассмотренные выше восточный и западный пути развития общества с двумя основными группами религиозных систем средних веков и Нового времени, получаем следующую картину.
Одна часть цивилизаций бесспорно относится к обществам восточного ("азиатского способа производства") типа и связана с религиозно-мировоззренческими системами индуистско-буддийско-даосистского плана (естественно дополняющимися в Восточной Азии конфуцианством). Это относится к Индии, Юго-Восточной Азии, Китаю, Японии и пр. Здесь мы, естественно, увидим глубокие различия между такими пересекающимися на широком поле цивилизацион-ными ойкуменами, как Индийско-Южноазиатская (индуистско-буд-дийская) и Китайско-Дальневосточная (буддийско-конфуцианская). В каждой из них, далее, можно разграничивать субцивилизации: в пределах первой - арийская Северная Индия (Арьяварта) и драви-дийская Южная Индия (Дакшинапатха), в пределах второй - Китай (с его членением на Северный и Южный), с одной стороны, и Япония, с другой. При этом в полях пересечения цивилизационных ойкумен следует выделять переходные, однако также имеющие своеобразное лицо, субцивилизационные зоны, например Юго-Восточную Азию или Тибет с Непалом.
Вторая цивилизационная система, вырастающая на базе средневекового западно-христианского мира, полностью принадлежит как к типу обществ западного пути развития, так и к религиозно-ценностному миру авраамитского типа в лице католицизма, отделившихся от него разнообразных течений протестантизма и в значительной степени иудаизма. В настоящее время она представлена не только Западной Европой с ее органическим этноконфессиональным разделением преимущественно на романско-католический юг и германско-протестантский север, но и Северной Америкой с Австралией и Новой Зеландией, а также рядом других регионов, в частности Латиноамериканским.
В последние века в зоне воздействия данной системы оказывается и восточно-славянско-восточно-христианский круг народов, так что представляется возможным говорить о некоем макрохристианском мире с глубоким регионально-этнокультурным членением внутри его самого. Этот мир имеет глубокие корни в античности. Более обстоятельное рассмотрение данной
темы выходит за рамки данной статьи.И, наконец, необходимо выделить в особую группу те социокультурные системы, в которых мы видим сочетание типичных черт обществ "азиатского способа производства" с теми идейно-ценностными, религиозно-этическими установками, которые базировались на
[127]
личностном понимании человека и Бога и ориентировали человека на активное отношение к миру. Речь идет, прежде всего, о мусульманском мире, представленном ныне несколькими субцивилизационными регионами (арабо-суннитский, ирано-шиитский, тюркско-суннит-ский и пр. с многочисленными переходными типами между ними). С полным правом сюда можно отнести и цивилизацию зороастрийского Ирана. В значительной степени к данной категории цивилизаций должен быть отнесен средневековый восточно-христианский мир - не только Аксум-Абиссиния, но и восточные провинции Византии, если не вся она (с христианским Закавказьем) в целом. А как быть с Киевской Русью, с Московским государством?
Эти вопросы нуждаются в специальной разработке. Сейчас же речь идет скорее о постановке проблемы, чем о ее решении. Однако и сказанного вполне достаточно для понимания того, что взгляд на циви-лизационный процесс с двух точек зрения - путей социально-экономического развития и основных, наиболее общих типов решения религиозно-мировоззренческих проблем - открывает новые перспективы постижения специфики конкретных социокультурных систем различного иерархического уровня. Их взаимное дополнение в некотором смысле соответствует необходимости учета как объективных закономерностей, так и роли субъективного фактора в истории.
Заключение
Каждый из этих трех подходов требует специальной разработки с учетом двух других. В настоящее время в сущности открытым остается вопрос о периодизации истории и выявлении ее узловых точек. Также далеко не все ясно и с разграничением восточного и западного типов обществ и путей их развития. И если природа восточных обществ благодаря исследованиям последних десятилетий стала более понятной, то вопрос о том, почему Запад стал Западом, еще ждет специальной разработки.
