Э. Саутхолл О ВОЗНИКНОВЕНИИ ГОСУДАРСТВ
(Альтернативные
пути к цивилизации: Кол. Монография. -М.: Логос.
-2000. -386 с. -С.
[130]
При обзоре конкурирующих теорий следует учитывать, что появление их отчасти связано с тем, что одни фокусируют свое внимание на самых ранних стадиях формирования государства, как наиболее важных для понимания процесса возникновения государства, тогда как в других внимание уделяется гораздо более поздним стадиям, а также более поздним историческим эпохам. В порядке рабочей гипотезы Классен и Скальник предложили различать зачаточное, типичное и переходное ранние государства (Claessen and Skalnik 1978). Сегментарное государство (Southall 1956; 1988; 1992) больше всего подходит под признаки зачаточного государства, но Классен считает, что в том качестве, как я его определил, оно вовсе не является государством.
Сегментарное государство - такая полития, в которой сферы ритуального сюзеренитета и политического суверенитета не совпадают. Первый широко охватывает текучую, изменяющуюся периферию. Последний ограничивается центральной нуклеарной областью. Могут различаться несколько уровней пирамидально организованного соподчинения политических центров (Southall 1965: 126).
Имеются идеологические различия в позициях между теми, кто рассматривает государство как институт, изначально полезный для человеческого рода, и теми, кто считает государство изначально эксплуататорским; некоторые ученые занимают нейтральную позицию (Cohen 1981: 87). Если самые ранние государства возникли по внутренним причинам, то встает вопрос: почему люди, живущие сравнительно независимой жизнью, без институтов принуждения и эксплуатации, приняли навязанные им эксплуатацию и принуждение? Годелье (Godelier 1978) считает, что господство и эксплуатация в ранее бесклассовых обществах возникали постепенно, потому что они воспринимались как вознаграждение в обмен за услуги, оказываемые господствующими индивидами, включая гарантию благорасположения невидимых сущностей и сил, отвечающих (как тогда думали) за воспроизводство космического порядка и жизни. Монополия на сред-
[131]
ствa воспроизводства космического порядка (для нас воображаемые) жизни должна была предшествовать монополии на средства материального производства (Godelier 1978: 767). Отсюда первичность ритуальной фазы. Простые люди бесклассовых догосударственных обществ поддерживали развитие институтов ритуального и символического руководства, которое высоко ценили; они не видели в нем угнетения и попадали в зависимость от него. Введенные таким образом в заблуждение, или обманывая самих себя, люди поддерживали развитие институтов управления до того момента, когда те оказались в состоянии опереться на силы принуждения. После этого было уже было слишком поздно отвергнуть их или избежать их
власти. Простые люди непреднамеренно способствовали медленному росту государства вокруг их и над ними до тех пор, пока уже не осталось ни возможности выбора, ни сил, чтобы его отвергнуть.Исторически многие государства создавались посредством завоевания, но самые ранние, первичные государства, вероятно, возникали лишь на основе внутреннего, эндогенного процесса упомянутого типа. Чтобы понять этот процесс, необходимо осознать и оценить значение длительной ритуальной фазы в развитии институтов управления и общества. Важно помнить, что люди добровольно совершали крупные подношения своим лидерам задолго до того, как последние вместе со своей родней и главными сторонниками проявили закономерный интерес их взысканию и увеличению. С этой точки зрения монополия на воображаемые средства производства и ритуальные санкции постепенно превратилась в монополию на политические санкции.
Политические санкции способствовали централизации государства, но понятие централизации часто используется двусмысленно или сбивает с толку. Многие ученые обладают “централизованным” видением. Они знают только взгляд из центра и никогда действительно не “бывали на периферии. Большинство западных дефиниций (Ленски и Мак-Айвер в политологии и социологии, Надель в антропологии) исходят из допущения, что государство централизуется, что оно по своей природе осуществляет верховную власть посредством монополии на применение легитимной силы в пределах четко ограниченной территории, на которую оно притязает и которую контролирует. Это допущение возникло из-за мании преувеличивать роль монархов и глав государства, а также из-за несомненного усовершенствования методов контроля, основанных на росте социальной и экономической интеграции и осуществляемых с помощью улучшенных вооружений, коммуникаций и технологии в целом. Отсюда необходимость в дополнительном понятии сегментарного государства.
[132]
Государство может быть более или менее централизованным в разных областях его деятельности: в сфере государственного устройства, в экономике, в правовой системе и религии. Но если это специально не оговорено, централизация, как отмечалось выше, должна означать полный политический контроль. То, что государство имеет какое-то число чиновников и учреждений, сосредоточенных в центре, несомненно, подразумевает, что оно действительно централизуется, поскольку эти учреждения могут действовать и методами, присущими сегментарному государству. Институциализированная способность противостоять распаду, отмеченная Коэном (Cohen 1981: 87-115), конечно, является жизненно важным инструментом централизации, но я бы здесь увидел, скорее, важный инструмент поддержки уже возникшего государства, чем элемент, незаменимый при появлении государства. Взгляды людей, живущих в центре и на периферии или в промежуточных районах, и их представления о государстве и его границах могут коренным образом различаться и быть прямо противоположными. Длительная ритуальная фаза, которую я выделил, необходима больше в сегментарном государстве, чем в централизованном. Возможно, что сравнительно мало государств
было действительно централизовано, но это громогласно провозглашалось их идеологами в центре.Похоже, что самые ранние государства возникли в нуклеарных областях человеческой цивилизации (причем образование одного влекло за собой появление другого). Однажды возникшие культурное, экономическое, военное и политическое взаимодействие и влияние с течением столетий становились все более интенсивными как в первоначальной нуклеарной области, так и за ее пределами, что вело к эволюционным изменениям в общественной
организации. Так что эти государства неизбежно становились, скорее, вторичными, чем подлинно первичными по своим характеристикам. Может быть, мы никогда не узнаем, какие государства были самыми первыми, и никогда не сможем надежно установить их главные характеристики. Первичные государства Шумера, такие как Урук, позволяют составить, насколько это возможно, представление о первичном государстве.Ренфрю добавил важное пояснение к процессу взаимодействия равноуровневых политий (Renfrew and Cherry, eds. 1986). Большинство ранних государств, вероятно, не были изолированы; в каждом данном регионе имелось несколько политических центров, но под разной юрисдикцией. Подобные пучки автономных, но культурно близких политий часто называются цивилизациями. Обычно число политий в таких пучках колеблется в пределах десяти. Древняя Этрурия предположительно состояла из двенадцати городов. Политий в таких пучках мог-
[133]
ли иметь схожие политические институты, религию, язык, письменность, единицы меры и веса, но при этом все же оставаться независимыми и жестоко соперничать. Подобные “структурные гомологии” являются продуктом взаимодействий, которые имели место, причем часто в тепе длительного периода времени. Наличие одинаковых элементов объясняется взаимодействием на основе
принципа Маруямы о позитивных обратных связях, ведущих к морфогенезу. Следовательно, процесс изменения не является ни эндогенным по отношению к политии, ни экзогенным по отношению к цивилизации.Остродискутируемый вопрос, следует ли греческие города-государства явно многим обязанные микенскому и минойскому культурному влиянию” рассматривать как результат эндогенного развития или как результат экзогенных египетских и ближневосточных влияний, может быть удачно решен, если исходить из представления о том, что
последние перекомбинировались и переплавлялись в то, что благодаря взаимодействию равноуровневых политий превратилось в подлинно эгейскую форму. A priori, какие бы влияния ни доходили до Нового Света из Старого, такие мезоамериканские города-государства, как Теотиуакан, Тикаль или Оахака можно уверенно рассматривать как первичные, никоим образом не отрицая этих влияний.Возможно, такое предположение будет слишком большой натяжкой; но доколониальное сегментарное государство, природу которого в основных чертах мне удалось установить во время полевых исследований в 40-х годах, также может быть обнаружено как вариант развития в пределах большого цивилизационного пучка от Уганды до Судана, где на основе длительного взаимодействия равноуровневых политий и взаимных миграционных контактов в течение многих столетий развивались разнообразные варианты политий, эволюция которых не может быть удовлетворительно объяснено с помощью ссылок на экзогенные влияния бантуских государств Межозерья, не говоря о более удаленных Египте и Мероэ, так что варианты чистого и эндогенного развития имели место.
Несмотря на индивидуальные различия, самые ранние первичные государства, кажется, следовали в общем сходной модели возникновения и развития. В пятом тысячелетии до Рождества Христова люди перемещались в потенциально высокопродуктивные земли южной Месопотамии, еще освобождавшиеся от моря, постепенно превращая негостеприимные заросшие болота в судоходные каналы и орошаемые поля. Население увеличивалось, а поселения множились. Высокая продуктивность земледелия позволила достичь беспрецедентной плотности населения. Первоначально эгалитарные общины во главе со знатоками
[134]
ритуалов, умеющими поддерживать космическую и политическую гармонию, увеличивались в размерах и усложнялись. Для приема и учета даров, поступающих божествам, требовались храмы. Самые преуспевающие и быстрорастущие общины развивали все более и более специализированную организацию. Жрецы превращались в обожествляемых правителей с растущим штатом помощников, способным применить принуждение, но отношения между общинами в основном оставались мирными.
Многочисленные небольшие города-государства, каждый из которых занимал площадь менее десяти гектаров, без какой бы то ни было иерархии вырастали по соседству с Уруком. Храм с первоначально сугубо ритуальными функциями являлся фундаментальной основой производственной системы. Небесные светила регулировали ритуальный календарь, предвещали наступление нужного сезона и определяли распоряжения в сфере аграрного производства. Существенную роль играли средства учета, печати, числа и, наконец, письменность.
Урук становился крупным церемониальным центром, оказывавшим влияние на более мелкие общины в пространстве между ним и соседними городами-государствами пока еще без применения принудительного контроля. В третьем тысячелетии за новыми оборонительными стенами Урука так или иначе собиралась большая часть населения из окружающих деревень. Это неизбежно вызвало к жизни как новые методы координации и контроля, так и новые институты. Глава храма
стал отличаться от обожествляемого правителя как главы государства, штат помощников которого отличался от персонала храма. Высокопоставленные чиновники организовывали политическую поддержку, превращая добровольные подношения в постоянное обложение данью, а мистическую собственность на обработанную землю - в крупные высокопродуктивные имения. Растущие плотность населения и богатство вели к учащавшимся раздорам, соседние города-государства ввязывались в междоусобные войны. После того как они разгромили друг друга, Саргон Аккадский покорил их, создав первую империю, которая развалилась через три поколения, когда третья династия Ура установила следующую свою империю, которая тоже погибла примерно через сто лет.Следует признать, что строители первых городов-государств обладали исключительными творческими способностями. Прошло много времени, прежде чем великолепие их культурного расцвета было оспорено вновь. Необычайный расцвет Урука был проявлением этих культурных потенций, которые также проявились спустя почти три тысячи лет в Теотиуакане, величайшем раннем городе-государстве Нового Света.
[135]
На несколько тысячелетий раньше Урука в Месопотамии существовало такие замечательные поселения, как Иерихон в Палестине и Чатал-Хююк в Анатолии. Они явно имели огромное значение для первых шагов в направлении формирования государства. Но их должная оценка становится невозможной из-за изолированного местоположения и неполноты раскопок. В то же время Урук находился в окружении взаимодействующих городов-государств, образующих систему городов, эволюция которой прослеживается на протяжении нескольких столетий вплоть до первых экспериментов по строительству империи. Такие богатые, сложные и прослеживающиеся на протяжении длительного периода доисторические культуры редки и должны
оказывать значительное влияние на интерпретацию происхождения самых ранних государств.Тем не менее дать картину развития всех остальных соседствовавших с Уруком городов-государств невозможно просто из-за нехватки иных. Но все же очевидно, что ранние города-государства Шумера водились в особой ситуации, порожденной взаимодействием равноуровневых политий. Хотя в обсуждении происхождения первичного государства я сделал акцент скорее на эндогенном развитии, чем на завоеваниях, фактор взаимодействия равноуровневых политий, несомненно, этому противоречит. Ур, Урук, Умма и Эриду, а также Лагаш, Ниппур, Киш и другие города имели сходные размеры и были в какой-то степени близки по структуре в определенные периоды. Спустя почти две тысячи лет преимущественно мирного
развития города оказались в состоянии всеобщей междоусобной войны в третьем тысячелетии, что подразумевает интенсификацию взаимодействия равноуровневых политий, но также и их взаимное разрушение, ведущее к самым ранним попыткам имперских завоеваний.Междоусобные войны городов способствовали развитию военного искусства настолько, что победитель завоевывал своих соперников и мгновенно создавал номинальную империю. Но навыки управления и централизации в такой огромной политии не получали развития, поэтому она
неизбежно распадалась на части. Однако тот, кто однажды испытал вкус власти над целой империей, уже никогда от нее не отказывался. Возможно, лишь символически завоеватель изображался на стенах собственной гробницы с покоренными толпами у его ног, но обогащение с помощью грабежа и дани провозглашалось как триумф правителя, а следовательно, и государства и, в конечном счете, народа тоже.Самые ранние государства были городами-государствами. К этому вела динамика интенсификации хозяйства. Шумерские города-государства прошли путь развития от эгалитарных общин во главе с руководителями, осуществлявшими ритуальные функции, до иерархичес-
[136]
ки организованных политий во главе с обожествляемыми правителями, затем до государств, основанных на принуждении и политических санкциях, и наконец до попыток создания империй. Эта последовательность была почти парадигматической, поскольку она много раз повторялась в Старом Свете и несколько раз в Новом Свете. Различные обстоятельства порождали бесконечное многообразие деталей, но этот путь был магистральным.
