ГЛАВА ПЕРВАЯ

[Язык и письмена. Истинная и ложная речь]

Прежде всего следует установить, что такое имя и что такое глагол; затем — что такое отрицание и утверждение, высказывание и речь¹.

Итак, то, что в звукосочетаниях, — это знаки представлений в душе, а письмена — знаки того, что в звукосочетаниях. Подобно тому как письмена не одни и те же у всех [людей], так и звукосочетания не одни и те же. Однако представления в душе, непосредственные знаки которых суть то, что в звукосочетаниях, у всех [людей] одни и те же, точно так же одни и те же и предметы, подобия которых суть представления. О последних сказано в сочинении о душе², ибо они предмет другого исследования.

Подобно тому как мысль то появляется в душе, не будучи истинной или ложной, то так, что она необходимо истинна или ложна, точно так же и в звукосочетаниях³, ибо истинное и ложное имеются при связывании и разъединении. Имена же и глаголы сами по себе подобны мысли без связывания или разъединения, например “человек” или “белое”; когда ничего не прибавляется, нет ни ложного, ни истинного, хотя они и обозначают что-то: ведь и “козлоолень” что-то обозначает, но еще не истинно и не ложно, когда не прибавлен [глагол] “быть” или “не быть” — либо вообще, либо касательно времени.

ГЛАВА ВТОРАЯ

[Имя]

Итак, имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

[Глагол]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

[Высказывающая речь]

Отдельный же слог [слова] “человек” не означает что-либо, точно так же как “ышь” в [слове] “мышь” ничего не означает, а есть один только звук. В составах словах каждая часть хотя и обозначает что-то, но сама по себе, как об этом было сказано раньше¹. Всякая речь что-то обозначает, но не как естественное орудие, а, как было сказано², в силу соглашения³.

Итак, прочие [виды] речи оставлены здесь без внимания, ибо рассмотрение их более подобает искусству красноречия или стихотворному искусству⁴, к настоящему исследованию относится высказывающая речь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

[Утверждение и отрицание. Простое и сложное предложение]

Первая единая высказывающая речь — это утверждение, затем — отрицание. Все остальные¹ едины в силу связанности². Каждая высказывающая речь необходимо заключает в себе глагол или изменение глагола по времени, ведь и речь о человеке не есть высказывающая речь до тех пор, пока не присоединено “есть”, или “был”, или “будет”, или нечто подобное. Поэтому “существо, живущее на суше, двуногое” есть речь единая, а не множественная, ведь речь едина не оттого, что слова произносят непосредственно друг за другом. Но объяснять это — дело другого исследовавния³. Высказывающая речь едина или когда она выражает одно, или в силу связанности. Множественны же высказывающие речи, когда выражают многое, а не одно или когда они не связаны между собой. Итак, имя или глагол назовем лишь оказыванием⁴, ибо так не говорит тот, кто намерен выразить что-то словами, чтобы высказаться, все равно, вопрошает ли он или нет, а сам что-то сообщает. К речам же относится, во-первых, простое высказывание, например когда что-то чему-то [приписывается] или что-то от чего-то [отнимается], а во-вторых, составленное из простых, например сложная речь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

[Утверждение, отрицание, противоречие]

Утверждение есть высказывание чего-то о чем-то. Отрицание есть высказывание, [отнимающее] что-то от чего-то. Так как присущее может быть высказано как неприсущее, а неприсущее — как присущее, также и присущее — как присущее, а неприсущее — как неприсущее¹ и это может относиться таким же образом ко времени помимо настоящего, то можно отрицать все, что кто-то утверждает, и утверждать все, что кто-то отрицает. Отсюда ясно, что всякому утверждению про-

Назовем противолежащие друг другу утверждение и отрицание противоречием². Под противолежанием же я разумею [утверждение и отрицание] одного и того же относительно одного и того же, и не в разных значениях, и все другое, что мы еще уточняем против нудных софистических рассуждений³.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

[Противоположные и противоречащие предложения]

Так как одни предметы — общие, а другие — единичные (общим я называю то, что может по природе сказываться о многом, а единичным — то, что не может этого; например, “человек” есть общее, а Каллий — единичное), то необходимо высказывать, присуще или не присуще что-то чему-то как общему или как единичному. Поэтому если об общем высказываются как об общем, что ему нечто присуще или не присуще, то эти высказывания будут противоположными друг другу¹. Говоря “высказываться об общем как об общем”, я разумею, например, “каждый человек бледен — ни один человек не бледен”. Когда же высказываются об общем, но не как об общем, такие высказывания не противоположны друг другу, хотя выраженное в них может иногда быть противоположным. Говоря “высказываться об общем не как об общем”, я разумею, например, “человек бел — человек не бел”; в самом деле, хотя “человек” есть нечто общее, но в высказывании он не рассматривается как общее², ибо “каждый” означает не общее, а то, что о чем-то высказывают как об общем. Но неправильно об общем сказуемом сказывать как об общем, ибо ни одно утверждение не бывает истинным, в котором об общем сказуемом сказывают как об общем, например “каждый человек есть каждое живое существо”.

Итак, я говорю, что утверждение противолежит отрицанию по противоречию³, если одно обозначает нечто как общее, а другое — то же не как общее, например: “каждый человек бледен — не каждый человек бледен”, “ни один человек не бледен — есть некий бледный человек” ⁴. По противоположности противолежат друг другу утверждение общего и отрицание общего⁵,

например “каждый человек справедлив — ни один человек не справедлив”⁶. Вот почему противоположные [высказывания] не могут быть вместе истинными⁷. Противолежащие же [по противоречию] [высказывания] об одном и том же могут иногда быть истинными, да например: “не каждый человек бледен” и “есть некий бледный человек”⁸. Итак, из противоречащих друг другу [высказываний] об общем, взятых как общие⁹, одно необходимо истинно, а другое ложно¹⁰. Это относится и к единичным, [противоречащим друг другу] высказываниям¹¹, например: “Сократ бел” и “Сократ не бел”. Если же высказывания об общем взяты не как общие, то не всегда одно истинно, а другое ложно, ибо в одно и то же время будет правильно говорить, что человек бледен и человек не бледен, что человек красив и человек не красив (ибо если он безобразен, он не красив, и если он становится красивым, он [еще] не красив). С первого взгляда это покажется нелепым, ибо представляется, что высказывание “человек не бледен” означает в то же время, что ни один человек не бледен; однако эти высказывания не означают одного и того же, и они не необходимо [истинны или ложны] в одно и то же время ².

Очевидно также, что одному утверждению соответствует лишь одно отрицание, ибо отрицание должно отрицать именно то же, что утверждает утверждение, и именно относительно того же самого, все равно, единичное ли это или общее и взято ли оно как общее или не как общее. Я имею в виду, например, “Сократ бледен — Сократ не бледен”. Если же отрицается относительно одного и того же нечто иное или одно и то же, но относительно чего-то иного, то отрицание не противолежит утверждению, оно будет отлично от него. Так вот, [высказыванию] “каждый человек бледен” противолежит [высказывание] “не каждый человек бледен”; [высказыванию] “некий человек бледен” — “ни один человек не бледен”; [высказыванию] “человек бледен”—“человек не бледен”.

Итак сказано, что одному утверждению противолежит по противоречию одно отрицание, и сказано, какие они, а также и то, что противоположные высказывания иные, и какие они, и что не всякое противоречие¹² истинно или ложно, и почему это так, и когда оно истинно или ложно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

[Единство высказывания}

То утверждение или отрицание одно, которое обозначает одно относительно одного, все равно, общее ли оно или нет и относительно ли общего оно или нет; например, “каждый человек бледен — не каждый человек бледен”; “человек бледен—человек не бледен”; “ни один человек не бледен — некий человек бледен” — если только “бледное” имеет одно значение. Если же два предмета, которые не составляют одно, имеют одно имя, то утверждение не одно, и отрицание не одно); например, если бы назвали человека и лошадь платьем, то [утверждение] “платье бело” не было бы одним, ибо это высказывание нисколько не отличалось бы от [высказывания] “человек и лошадь белы”, а это высказывание нисколько не отличается от [высказываний] “человек бел” и “лошадь бела”. Стало быть, если эти высказывания обозначают многое и если их больше одного, то ясно, что и первое высказывание обозначает или многое или ничего не обозначает, ибо ни один человек не есть лошадь. Поэтому и в таких высказываниях не необходимо, чтобы один [член] противоречия был истинным, а другой — ложным¹.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

[Высказывания о будущем]

Итак, относительно того, что есть и что стало, утверждение или отрицание необходимо должно быть истинным или ложным¹, притом и относительно общего, взятого как общее, одно всегда истинно, а другое ложно², и точно так же относительно единичного, как было сказано³; но это не необходимо относительно общего, если оно высказано не как общее; об этом также было сказано⁴. Однако не так обстоит дело с единичным и с тем, что будет⁵. Ибо если и здесь всякое утверждение и отрицание истинно или ложное то необходимо, чтобы все было присуще или не присуще; так что если один говорит, что это будет, а другой это же самое отрицает, то ясно, что один из них необходимо говорит правду, если только всякое утверждение и отрицание истинно или ложно ⁷. Ибо в подобных случаях то и другое не будет присуще в одно и то время⁸: ведь если верно говорить, что нечто бело

или что оно не бело, то оно необходимо бело или необходимо не бело; и если оно бело или не бело, то правильно было утверждать это или отрицать; если же это не таи, то говорят неправду, и если говорят неправду, то это не так. Так что или утверждение, или отрицание необходимо должно быть истинным или ложным. Значит, [если это верно], то ничего не существует и не происходит случайно и как попало, и точно так же не будет ничего такого, что произойдет или не произойдет случайно, и все совершается по необходимости⁹, а не как попало, ибо правду говорит или тот, кто утверждает, [что то-то и то-то произойдет], или тот, кто [это] отрицает: ведь иначе оно могло бы так же произойти, как и не произойти, ибо с тем, что происходит случайно, дело может или будет обстоять так ничуть не в большей мере, чем иначе. Далее, если нечто теперь бело, то правильно было раньше утверждать, что оно будет белым, так что всегда было правильно утверждать относительно всего ставшего, что оно есть или будет; если же всегда было правильно утверждать, что нечто есть или будет, то оно не может не быть или не стать в будущем. Но невозможно (adynaton), чтобы то, что не может (hoion) не возникнуть, не возникло, и то, что не может не возникнуть, необходимо возникает; стало быть, все, что будет, возникает необходимо; значит, ничего не будет случайно и как попало. Ибо если что-то будет случайно, то оно не будет по необходимости ¹⁰. Однако нельзя также сказать, что ни то ни другое неправильно: ни то, что что-то будет, ни то, что его не будет, ибо в таком случае, во-первых, если утверждение ложно, то отрицание не истинно, и если отрицание ложно, то выходит, что утверждение не истин но¹¹. Во-вторых, если правильно сказать, что нечто бело и велико, тогда и то и другое должно быть присуще ¹²; если [правильно сказать, что] это будет присуще завтра, то оно будет присуще завтра; если же [не должно быть] ни то, что нечто завтра будет, ни то, что завтра его не будет, то оно не может быть как попало, например морское сражение, ибо в таком случае морское сражение не должно было бы завтра ни произойти, ни не произойти¹¹.

ниями об общем или о единичном, одно необходимо должно быть истинным, а другое ложным, и если нижнего не происходит как попало, а все существует и происходит по необходимости; так что не надо было бы в таком случае ни решать, ни стараться, полагая, что, если сделаем это, будет это, а если этого не сделаем, то этого не будет. Ведь ничто не мешает тому, чтобы кто-либо стал утверждать вперед на десять тысяч лет, что будет это, другой же — отрицать, а потому по необходимости будет так, что какое-нибудь из этих [пред сказаний] было тогда правильным. Однако безразлично, выскажет ли кто-либо подобное противоречие или не выскажет, ибо ясно, что дело с чем-то обстоит так-то и так-то, хотя бы один не утверждал что-либо, а другой не отрицал. Ведь не потому, что утверждают или отрицают что-то, оно будет или не будет, и это верно относительно десяти тысяч лет не более, чем относительно любого времени. Так что если бы дело обстояло во всякое время так, что одно из [противоречащих друг другу высказываний] истинно, то необходимо, чтобы произошло именно это; и со всем происшедшим дело всегда обстояло бы так, что оно произошло бы по необходимости. Ибо если кто-то правильно сказал, что это будет, то оно и не может не произойти; и о происшедшем всегда было истинно сказать, что оно будет¹³.

Если же эти [выводы] несостоятельны (ибо мы видим, что будущие события имеют своим истоком и решения, и некоторую деятельность и что вообще у того, что деятельно не постоянно¹⁴, возможность быть и не быть одинакова; у него возможно и то и другое, т.е. быть и не быть, а потому и произойти, и не произойти¹⁵. И нам известно многое, с чем дело обстоит именно так¹⁶; например, это платье может быть разрезано, но его не разрежут, а оно раньше износится; равным образом оно может быть не разрезано, ибо оно не могло бы быть раньше изношено, если бы не было возможности не разрезать его. То же [следует сказать] относительно всех других изготовлений, которые зависят от подобной возможности), то очевидно, что не все существует и происходит в силу необходимости, а кое-что зависит от случая и относительно его утверждение ничуть не более истинно, чем отрицание; а другое хотя и бывает скорее и большей частью так, чем иначе, однако может произойти и иначе, а не так ¹⁷.

Итак, сущее, когда оно есть, необходимо есть; точно так же и не-сущее, когда его нет, необходимо не есть; однако не все сущее необходимо есть, как и не все не-сущее необходимо не есть, ибо не одно и то же [сказать], что все сущее, когда оно есть, необходимо есть, или [сказать], что оно безусловно необходимо есть. Точно так же и относительно не-сущего¹⁸ То же следует сказать о противоречии: все необходимо есть или не есть, а также будет или не будет; но нельзя утверждать раздельно, что то необходимо или другое необходимо¹⁹. Я имею в виду, например, что завтра морское сражение необходимо будет или не будет, но это не значит, что завтра морское сражение необходимо будет или что оно необходимо не произойдет; необходимо только то, что оно произойдет или не произойдет. Поэтому так как речь о чем-то так же истинна, как и это нечто¹², то ясно, что если с ним дело обстоит так, что случайное и противоположное возможно, то так же дело необходимо обстоит и с противоречием. Это бывает именно с тем, что не всегда есть или не всегда не есть. В этом случае один член противоречия хотя и необходимо истинен или ложен, однако не [определенно] вот этот или вот этот, а как случится, и хотя один из них, [быть может], более истинен, чем другой, но не немедля истинен или немедля ложен²⁰. Отсюда ясно, что не необходимо, чтобы из всякого утверждения и отрицания, противолежащих друг другу, одно было истинным, а другое ложным, ибо с тем, что не есть, но может быть и не быть, дело обстоит не так, как с тем, что есть²¹, а так, как было сказано.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

[Составные части предложения]

Так как утверждение означает [сказывание] чего-то относительно чего-то, т.е. имени или не имеющего имени, а в каждом утверждении должно быть высказано нечто одно относительно одного (а что такое имя и не имеющее имени, сказано раньше¹, ибо “не-человека” я называю не именем, а неопределенным именем, ведь и неопределенное имя некоторым образом обозначает одно, точно так же как “не здоров” есть не глагол, а неопределенный глагол), то всякое утверждение и отрицание состоит или из имени и глагола, или из

неопределенного имени и неопределенного глагола. Без глагола нет никакого утверждения или отрицания, ибо "есть", или “будет”, или “было”, или “становится” и все тому подобное суть (согласно установленному) глаголы, так как обозначают еще и время. Так что первые утверждение и отрицание следующие: “человек есть — человек не есть”; далее: “не-человек есть — не-человек не есть”; затем: “каждый человек есть — каждый человек не есть”; “каждый не-человек есть — каждый нечеловек не есть”. То же самое следует сказать и относительно времени помимо [настоящего]. Когда же “есть” присоединяется как третье, тогда противопоставления могут сказываться двояко. Я имею в виду, например, “человек есть справедливый”; [здесь] “есть”, говорю я, составляет третью часть высказывания как имя или как глагол, ввиду чего получаются четыре высказывания, из которых два относятся последовательно к утверждению и отрицанию как лишенности, другие же два нет. Я имею в виду, например, что “есть” может примыкать или к “справедливому”, или к “несправедливому”, а потому и отрицание [будет присоединено двояко]. Таким образом, получится четыре [высказывания]. Сказанное мы уразумеем из сопоставлений: “человек есть справедливый”; отрицание этого — “человек не есть справедливый”, “человек есть несправедливый”; отрицание этого — “человек не есть несправедливый”². Здесь “есть” и “не есть” примыкают к “справедливому” и к “несправедливому”. Эти высказывания расположены так, как было указано в “Аналитиках”³. Точно так же и в том случае, когда утверждение касательно имени общее⁴; например, “каждый человек есть справедливый”; отрицание его — “не каждый человек есть справедливый”; “каждый человек есть несправедливый — не каждый человек есть несправедливый”, только с той разницей, что [противолежащие] по диагонали высказывания не могут одинаково быть вместе истинными⁵, хотя это иногда возможно⁶. Итак, эти две [пары высказываний] противолежат друг другу. Две другие [пары высказываний] имеются, когда [“есть” и “не есть”] присоединяются к "не-человеку" как к подлежащему. [Например], "не-человек" есть справедливый — не-человек не есть справедливый”; “не-человек есть несправедливый — не-человек не есть несправедливый”. Кроме этих, нет больше

противопоставлений, но эти последние [высказывания] стоят сами по себе, отдельно от тех, так как “не-человек” употребляют как имя. В [высказываниях], в которых “есть” не подходит, например в высказываниях [он] “здравствует”, [он] “ходит”, взятое таким образом слово имеет такое же значение, как если бы было добавлено “есть”; например, “каждый человек здравствует — каждый человек нездоров”; “каждый не-человек здравствует — каждый не-человек нездоров”. Ведь нельзя здесь сказать “не каждый человек”; “не”, отрицание, следует присоединять к “человеку”, ибо “каждый” означает здесь не общее, а то, что [о подлежащем сказываются] как об общем⁷, что ясно из следующего: “человек здравствует — человек нездоров”; “не-человек здравствует — не-человек нездоров”. Эти [высказывания] отличаются от предыдущих тем, что они не общие. Так что “каждый” или “ни один” ничего иного не означает, как только то, что утверждение или отрицание касательно имени общее⁴; что до остального [в высказывании], то оно должно быть присоединено [без изменения].

Так как отрицание, противоположное [высказыванию] “каждое живое существо справедливо”, означает, что “ни одно живое существо не справедливо”, то ясно, что эти два [высказывания] никогда не могут быть вместе истинными и относиться к одному и тому же, но противолежащие им [по противоречию] могут иногда быть такими; например, “не каждое живое существо справедливо” и “какое-то живое существо справедливо”⁷. Из [высказывания] же “каждый человек несправедлив” следует [высказывание] “ни один человек не справедлив”, а из [высказывания] “какой-то человек справедлив” — противолежащее [высказывание] “не каждый человек несправедлив” (ибо в этом случае какой-то человек необходимо справедлив⁸). Очевидно также, что если в единичных [высказываниях] правилен отрицательный ответ на вопрос, то правильно так-²⁵ же и [соответствующее] утвердительное [высказывание]. Например: мудрец ли Сократ? Нет. Следовательно, Сократ есть немудрец⁹. Но в общих [высказываниях] сказанное подобным образом не правильно, а правильно отрицание. Например: каждый ли человек мудрец? Нет. Следовательно, каждый человек немудрец; это, конечно, ложно; а истинно то, что не каждый

человек мудрец. Это [высказывание] — противолежащее [по противоречию], а то — противоположное¹⁰.

Противолежащие друг другу [по противоречию] [высказывания] касательно неопределенных имен и глаголов (например, о “не-человеке” и о “несправедливом”) можно было бы считать как бы отрицанием без имени и глагола. Но это не так; отрицание всегда должно быть истинным или ложным; тот же, кто говорит “не-человек”, если только он к этому ничего не добавляет, высказывает истинное или ложное столько же и даже меньше, чем тот, кто говорит “человек”. А [высказывание] “каждый не-человек справедлив”, так же как и противолежащее ему [по противоречию] “не каждый не-человек справедлив”, не однозначно ни с одним из указанных выше [высказываний о человеке]. Но [высказывание] “каждый не-человек несправедлив” означает то же, что “ни один не-человек не справедлив”¹¹.

Переставленные имя и глагол обозначают одно и то же, например: “есть бледный человек”, “есть человек бледный”. В самом деле, если бы это было не так, то для одного и того же было бы больше одного отрицания; но было ведь показано¹², что для одного [утверждения] есть одно отрицание, ибо для [высказывания] “есть бледный человек” отрицанием будет “не есть бледный человек”. Если же [высказывание] “есть человек бледный” означает не то же, что “есть бледный человек”, то отрицанием его должно было бы быть или “не есть не-человек бледный”, или “не есть человек бледный”. Но первое есть отрицание [высказывания] “есть не-человек бледный”, а второе — [высказывания] “есть бледный человек”, так что было бы два отрицания для одного утверждения. Таким образом, ясно, что при перестановке имени и глагола получается одно и то же утверждение и отрицание.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

[Соединение и разъединение сказуемых]

живое существо, и двуногое, и поддающееся воспитанию, но из всего этого получается нечто единое; из “белого” же, “человека” и “ходьбы” не получается единства, так что если кто-то утверждал бы о них одно, то получилось бы не одно утверждение, а одно, правда, звукосочетание, но много утверждений; и если бы утверждали их об одном, то точно так же получилось бы не одно, а много утверждений. Итак, если диалектический вопрос¹ требует ответа — или [признания] посылки, или [признания] другого члена противоречия (ведь посылка есть один член противоречия), то не может быть один ответ на них, ибо и вопрос не один, даже если он правилен. Но об этом уже сказано в “Топике”². В то же время ясно и то, что вопрос о сути вещи не есть диалектический вопрос, ибо в последнем [отвечающему] должна быть дана возможность выбора из вопроса того члена противоречия, относительно которого он желает утверждать. Но вопрошающий должен сверх того уточнить, [например], человек ли вот это или нет.

Так как из обособленных сказуемых одни, собранные вместе, утверждаются как одно целое высказывание, а другие нет, то в чем же здесь различие? Ведь о человеке правильно в отдельности сказать, что он живое существо, и в отдельности — что он двуногое, но то и другое можно утверждать как одно и точно так же можно сказать в отдельности “человек” и “бледное”, но и то и другое — как одно. Однако если человек — кожевник и он хороший, то нельзя [это объединить и сказать] “хороший кожевник”. Получится много нелепого, если считать, что по той причине, что каждое из двух [сказуемых] в отдельности истинно, и оба вместе должны быть истинными³. Относительно человека истинно и то, что он человек, и то, что он бледен, а потому и оба вместе истинны. Далее, если он бледен, то и совокупное бледно, так что получится, что бледный человек бледен, и так до бесконечности. Далее, если взять “образованный”, “бледный”, “идущий”, то и их можно сочетать многократно до бесконечности. Далее, если Сократ есть Сократ и человек, то, [соединив, получим], что Сократ есть человек Сократ, и если есть человек и двуногий, то получится, что есть двуногий человек.

возможны без оговорок. Теперь мы скажем, что следует здесь установить. Сказуемые и то, относительно чего они утверждаются, не составляют единства, если они сказываются привходящим образом или относительно одного и того же, или относительно друг друга. Например, человек бледен и образован, но “бледное” и “образованное” не составляют единства, ибо и то и другое есть привходящее для одного и того же. И даже если правильно назвать бледное образованным, то все же “образованное бледное” не составит единства, ибо образованное есть бледное привходящим образом, так что “образованное бледное” не составит единства. Поэтому и кожевник хорош не без оговорок, зато он двуногое живое существо без оговорок, ибо он [таков] не привходящим образом ⁴. Далее, не [составляют единства] и те [сказуемые], одно из которых подразумевает другое; поэтому нельзя повторять неоднократно “бледное” или сказать о человеке, что он человек живое существо или что он двуногий человек, ибо “человек” подразумевает “живое существо” и “двуногое”. Об отдельном же человеке так говорить правильно, и притом без оговорок, например: этот определенный человек есть человек, или этот определенный бледный человек есть бледный человек. Однако не всегда: когда в прибавленном содержится нечто противолежащее, из чего следует противоречие, высказывание не истинно, а ложно⁵; например, если назвать умершего человека человеком; если же [противоречие] не содержится, то высказывание истинно. Или, вернее, когда [противоречие] содержится, высказывание всегда не истинно, а когда не содержится, оно не всегда истинно; например, Гомер есть что-то, скажем поэт; значит ли, что он есть или же его нет? Ведь “есть” сказывается здесь о Гомере привходящим образом, а именно: “есть” сказывается здесь о Гомере потому, что он есть поэт, а не само по себе⁶. Так что в тех высказываниях, в которых не содержатся противоположности, если имена заменяют определениями, и которые сказываются сами по себе, а не привходящим образом, будет и без оговорок правильно утверждать о том, что нечто есть. Что касается не-сущего, то, поскольку оно есть предмет мнения, неправильно утверждать, что оно нечто сущее, ибо мнение о нем имеется не потому, что оно есть, а потому, что его нет.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

[Возможное, могущее быть, необходимое]

Разъяснив это, следует теперь рассмотреть, в каком отношении друг к другу находятся отрицания и утверждения о могущем быть и не могущем быть, о возможном и не возможном, а также рассмотреть немогущее и необходимое, ибо здесь имеются некоторые затруднения. А именно, если в связной речи противолежат друг другу противоречия, которые расставлены в соответствии с [глаголами] “быть” и “не быть” (например, отрицанием [высказывания] “есть человек” будет “не есть человек”, а не “есть не-человек”, и отрицанием [высказывания] “есть бледный человек” — “не есть бледный человек”, а не “есть не бледный человек”, ибо если относительно всего правильно утверждение или отрицание, то правильно будет сказать о куске дерева, в что он есть не бледный человек¹); если это так, то и в тех высказываниях, в которых “быть” не прибавляется, то же самое выполняет то, что сказано вместо “быть” (например, отрицанием [высказывания] “человек идет” будет не [высказывание] “не-человек идет”, а “человек не идет”, ибо нет никакой разницы, сказать ли “человек идет” или “человек есть идущий”). Поэтому если это везде так, то и отрицанием [выражения] “могущее быть” будет “могущее не быть”, а не “не могущее быть” ². Однако полагают, что одно и то же может и быть и не быть, ибо все, что может быть разрезано или что может ходить, может и не ходить и не быть разрезанным³; основание же этого — то, что все могущее в таком смысле не всегда осуществляется, так что ему присуще и отрицание, ибо то, что способно к хождению, может и не ходить, и можно не видеть то, что доступно зрению⁴. Но не могут быть истинными противолежащие друг другу высказывания об одном и том же. Стало быть, отрицанием [выражения] “могущее быть” не будет “могущее не быть”⁵. Ибо из сказанного следует или что можно в одно и то же время утверждать и отрицать одно и то же относительно одного и того же, или же что утверждения и отрицания получаются не прибавлением [к “могущему” глаголов] “быть” и “не быть”. Поэтому если первое невозможно, то нужно выбрать второе; стало быть, отрицанием [выражения]

“могущее быть” будет “не могущее быть”, а не “могущее не быть”. То же самое можно сказать и о “возможно быть”, а именно: его отрицанием также будет “не возможно быть”, и сходным образом обстоит дело и с другим, [подобным этому], например с необходимым и немогущим. Ибо так же как в тех [выражениях] “быть” и “не быть” составляют прибавления, а подлежащие суть в одном случае бледное, а в другом — человек, так и здесь “быть” и “не быть” составляют как бы подлежащее, а “мочь” и “быть возможным” — прибавления, которые, так же как в тех высказываниях “быть” и “не быть” указывали истинное и ложное⁶, указывают здесь то же самое относительно “могущего быть” и “не могущего быть”. Итак, отрицание [выражения] “могущее не быть” есть не [выражение] “могущее быть”, а “не могущее не быть”, а отрицание [выражения] “могущее быть” — не [выражение] “могущее не быть”, а “не могущее быть”. Поэтому может казаться, что “могущее быть” и “могущее не быть” следуют одно из другого, ведь одно и то же может быть и не быть⁷; в таком случае “могущее быть” и “могущее не быть” не противоречат друг другу; но “могущее быть” и “не могущее быть” никогда не могут относительно одного и того же быть истинными в одно и то же время, ибо они противолежат друг другу. Так же и “могущее не быть” и “не могущее не быть” никогда не могут относительно одного и того же быть истинными в одно и то же время. Равным образом и отрицание [выражения] “необходимо быть” есть не [выражение] “необходимо не быть”, а “не необходимо быть”; отрицание же [выражения] “необходимо не быть” — “не необходимо не быть”. И отрицание [выражения] “немогущее быть” есть не [выражение] “немогущее не быть”, а “не немогущее быть”; отрицание же [выражения] “немогущее не быть” — “не немогущее не быть”. И вообще, как сказано⁸, “быть” и “не быть” должно полагать как подлежащие, а эти [выражения], образующие утверждение и отрицание, должно соединять с [глаголами] “быть” и “не быть”. И вот какие [выражения] следует считать противолежащими друг другу: “могущее — не могущее”; “возможное — не возможное”; “немогущее — не немогущее”; “необходимое — не необходимое”⁹; “истинное — не истинное”.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

[Отношение между утвердительными к отрицательными высказываниями о возможном, могущем быть и необходимом]

Следование¹ получается, если расположить [указанное выше] соответственно таким образом: из “могущего быть” следует “возможно быть”, как и из “возможно быть” — “могущее быть”, равно как и “не немогущее быть” и “не необходимо быть”; далее, из “могущего не быть” и “возможно не быть” следует “не необходимо не быть” и “не немогущее не быть”; из “не могущего быть” и “не возможно быть” — “необходимо не быть” и “немогущее быть”, а из “не могущего не быть” и “не возможно не быть” — “необходимо быть” и “немогущее не быть”². Сказанное можно наглядно представить себе из следующего перечня:

Итак, немогущее хотя и следует по противоречию из возможного и могущего [быть], но в обратном порядке⁴, и точно так же не немогущее — из не возможного и не могущего [быть], ибо из “могущего быть” следует отрицание “немогущего”, а из отрицания — утверждение, ибо из “не могущего быть” следует “немогущее быть”, ведь “немогущее быть” есть утверждение, а “не немогущее быть”— отрицание. А как дело обстоит с необходимым,— это следует рассмотреть. Ясно, конечно, что не таким же образом; здесь противоположные [высказывания] следуют одно из другого, противоречия же стоят раздельно, ибо “не необходимо быть” не есть отрицание [выражения] “необходимо не быть”⁵, ведь и то и другое может быть истинно относительно одного и того же, ибо то, что необходимо не есть, не необходимо есть⁶. Причина же того, что у необходимого следование не такое, как у других, состоит в том, что немогущее означает то же, что необходимое, когда оно дано противоположным ему образом; в самом деле, не-

могущее быть не значит необходимо быть, а значит необходимо не быть; немогущее не быть значит необходимо быть⁷. Итак, если в предыдущих случаях следование из “могущего быть” и “не могущего быть” было сходным, то здесь наоборот, так как необходимое и немогущее означают, как сказано⁸, одно и то же только в обратном порядке⁹. Иди, быть может, так нельзя установить противоречие необходимому? Ведь необходимое есть [и] могущее быть¹⁰, ибо если бы это было не так, то следовало бы отрицание: ведь необходимо или утверждать, или отрицать¹¹; так что если нечто есть не могущее быть, то оно немогущее быть; получилось бы, что “необходимо быть” означает “немогущее быть”, а это нелепо¹². Но из “могущего быть” следует “не немогущее быть”, а из этого — “не необходимо быть”, так что получилось бы, что “необходимо быть” значит “не необходимо быть”, а это нелепо¹³. Однако “необходимо быть” и “необходимо не быть” не следуют из “могущего быть”, ибо “могущее быть” допускает и “не немогущее быть”, и “не необходимо быть”¹⁴, но если одно дз них истинно, то “необходимо быть” и “необходимо не быть” уже не будут истинными¹⁵, ведь “могущее быть” и “могущее не быть” совместимы¹⁶; если же 20 чему-то необходимо быть или [необходимо] не быть, то для него то и другое не будет возможно¹⁷. Таким образом, остается сказать, что из “могущего быть” следует “не необходимо не быть”¹⁸, ведь это истинно и в отношении “необходимо быть”¹⁹. И “не необходимо не быть” противоречит тому, что следует из “не могущего быть”, ибо из последнего следует “немогущее быть” и “необходимо не быть”; отрицанием последнего будет “не необходимо не быть”²⁰. Таким образом, эти противоречия следуют одно из другого указанным выше способом, и если их расположить так, то не "получится ничего несообразного.

Может возникнуть сомнение, следует ли “могущее быть” из “необходимо быть”. Ведь если оно не следует, то следовало бы противоречие — “не могущее быть”, а если отрицать, что это противоречие, то придется назвать таковым “могущее не быть”; но и то и другое ложно в отношении “необходимо быть”²¹. С другой стороны, однако, одно и то же, кажется, может быть разрезано в не разрезано, быть и не быть, так что “необходимо быть” означало бы “возможно не быть”, а это

ложно²². Таким образом, очевидно, что не все могущее или быть, или ходить в то же время способно и к противолежащему — в некоторых случаях это неверно²³, прежде всего в тех, где возможность, [или способность], не основывается на разуме, как, например, огонь способен нагревать, а эта способность не основывается на разуме. Но одни и те же возможности, [или способности], основывающиеся на разуме, допускают большее, чем одно, и противоположности; не основывающиеся на разуме не всегда: ведь огонь, как сказано, не может нагревать и не нагревать, так же и все остальное, что действует постоянно. Однако некоторые вещи со способностями, не основывающимися на разуме, могут в одно и то же время принимать противолежащие друг другу [свойства]²⁴. Но это сказано вот ради чего: не всякая возможность, [или способность], допускает противолежащие друг другу [вещи], даже те, что относятся к одному и тому же виду.

Некоторые же возможности одноименны, ибо “могущее” не однозначно; об одном говорят как о могущем потому, что оно истинно как существующее в действительности; например, говорят, что кто-то может ходить, потому что он ходит, и вообще нечто может, потому что уже существует в действительности то, о чем говорят, что оно может²⁵. О другом говорят как о могущем, [или способном], потому, что оно могло бы быть деятельным, например, что кто-то способен ходить, потому что мог бы пойти²⁶. Эта способность встречается лишь в том, что движется²⁷, а первая — и в неподвижном. Но и о том, и о другом правильно сказать, что оно не немогущее ходить или быть, — и о том, что уже действительно ходит, и о том, что может ходить²⁸. Последний вид могущего неправильно приписывать безусловно необходимому²⁹, первый же —правильно³⁰, ибо, подобно тому как общее следует из частного³¹, так и из необходимо сущего следует могущее быть, однако не всякое. И быть может, необходимое и не необходимое суть начало бытия или небытия всего, а остальное должно рассматривать как следствия из них³².

Таким образом, из сказанного очевидно, что необходимо сущее имеется в действительности³³; так что если вечное первое, то и действительность первое возможности³⁴. И одно есть действительность без возмож-

ности, например первые сущности³⁵, другое же — действительность вместе с возможностью, оно по своей природе первее, а по времени оно последующее³⁶; наконец, бывает и такое, что никогда не есть действительность, а есть только возможность³⁷.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

[Противоположные друг другу высказывания]

[Спрашивается], противоположно ли утверждение отрицанию или утверждение утверждению же? Далее, противоположно ли положение, гласящее, что “каждый человек справедлив”, положению “ни один человек не справедлив” или [положение] “каждый человек справедлив”— [положению] “каждый человек несправедлив”? Например, Каллий есть справедливый — Каллий не есть справедливый — Каллий есть несправедливый: которое из двух [последних] положений противоположно [первому]? Ведь если то, что в звукосочетаниях, следует тому, что в мышлении, а в мышлении имеется о противоположном противоположное мнение, например мнение, что каждый человек справедлив, противоположно мнению, что каждый человек несправедлив, то необходимо, чтобы так же обстояло дело и в утверждениях, выраженных в звукосочетаниях¹. Если же в мышлении противоположное мнение не есть мнение о противоположном, то противоположным утверждению будет не утверждение, а указанное отрицание. Так что нужно исследовать, какое правильное мнение противоположно ложному — мнение об отрицании или же то, что мнится противоположным. Я имею в виду следующее. Мнение о благе, что оно есть благо, истинно; другое же, что оно не есть благо, ложно; третье же — что оно есть зло. Которое из этих двух последних мнений противоположно истинному? И если они одно, то на котором из них основывается противоположность? Неверно думать, что противоположные мнения определяются тем, что они мнения о противоположностях, ибо мнение о благе, что оно благо, и о зле, что оно зло, суть, пожалуй, одно и то же мнение, и притом истинное, все б равно, будут ли они больше одного или одно, хотя благо

и зло противоположны. Мнения противоположны друг другу не потому, что они мнения о противоположностях, а скорее потому, что они [относятся друг к Другу] противоположным образом². Следовательно, если есть одно мнение о благе, что оно благо, а другое — что оно не благо, и если есть еще нечто иное, что не присуще [благу] и не может быть [ему] присуще, то ни одно из других мнений не следует принимать [за противоположное правильному] — ни то, которое считает неприсущее присущим, ни то, которое считает присущее неприсущим (ведь мнения того и другого вида — и те, которые считают неприсущее присущим, и те, которые считают присущее неприсущим,—бесчисленны), а противоположными следует считать те, которые содержат ошибку³, а таковы те, которые зависят от того или иного возникновения, ибо всякое возникновение — из противолежащего; стало быть, отсюда и ошибки. Таким образом, если благо есть и благо, и не зло, притом первое оно есть само по себе⁴, а второе — привходящим образом (ибо для блага привходяще то, что оно незло⁵), а о каждой вещи более истинно мнение о ней, какова она сама по себе, то и более ложно мнение, [касающееся вещи самой по себе], если только и истинное [касается вещи самой по себе]⁶. Стало быть, мнение о благе, что оно не есть благо, есть ложное мнение о том, что присуще само по себе, а мнение о том, что оно есть зло, есть ложное мнение о привходящем. Поэтому мнение, отрицающее благо, более ложно, чем мнение о противоположном ему. Но больше всего ошибается в отношении каждой вещи тот, кто имеет мнение, противоположное [истинному], ибо противоположности в пределах одного и того же [рода] больше всего отличаются одна от другой. Поэтому если одно из двух мнений противоположно [истинному], а еще более противоположно мнение, противоречащее |ему], то ясно, что именно последнее есть противоположное мнение. Мнение же о том, что благо есть зло, есть составное мнение, ибо необходимо, пожалуй, в то же время предполагать, что благо не есть благо⁷. Далее, если и в других случаях дело должно обстоять таким же образом, то и здесь, надо полагать, сказано надлежащим образом, а именно что мнение о противоречии [есть мнение о противоположном] везде или нигде. О том же,

чему нет противоположного⁸, ложно мнение, противолежащее истинному; например, тот, кто человека считает не человеком, ошибается. Стало быть, если эти два мнения противоположны друг другу, то также и другие мнения о противоречии.

Далее одинаково относятся между собой мнения о благе, что оно благо, и о не-благе, что оно не есть благо, и кроме них [точно так же] мнение о благе, что оно не благо, и о не-благе, что оно благо. Итак, если мнение о не-благе, что оно не есть благо, истинно, то какое мнение противоположно ему? Ведь не то, согласно которому оно зло, ибо оно вместе с ним может быть истинным, а истинное никогда не противоположно истинному, ибо какое-то не-благо есть зло, так что оба мнения могут быть вместе истинными; но и мнение, что не-благо не есть зло, не противоположно [мнению, что оно не есть благо], ибо и оно [может быть] истинным, ведь и они могут быть вместе истинными. Остается, таким образом, [допустить], что мнению о не-благе, что оно не есть благо, противоположно мнение о не-благе, что оно есть благо, ибо это мнение ложно. Так что и мнение о благе, что оно не есть благо, противоположно мнению о благе, что оно благо. Очевидно также, что нет никакой разницы, если мы полагаем утверждение общим, ибо ему противоположно общее отрицание, например мнению о том, что всякое благо есть благо, противоположно мнение, что никакое благо не есть благо. Ибо мнение о благе, что оно благо, если благо берется как общее, тождественно тому, согласно которому то, что есть благо, есть благо, а это ничем не отличается от мнения, что всякое, какое бы оно ни было; благо есть благо, и одинаковым образом относительно не-блага.