Идель М. Каббала: новые перспективы.– М.: Мосты культуры, Иерусалим: Гешарим, 2010, – 462 с.

Глава шестая
КАББАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОСОФИЯ

2. БОЖЕСТВЕННЫЕ ФОРМЫ И СИЛЫ

Еврейское представление об опосредующих сущностях как «формах Бога» недавно было проанализировано в работе Струмзы⁷⁹. Он показал, что, по мнению древних авторов, в еврейских теологических обсуждениях активно использовалось понятие формы: forme или morphe. Присутствие этого термина в гностической литературе и его соответствие антропоморфной концепции древнееврейского мистицизма, по-видимому, подтверждают вывод, что такой взгляд действительно бытовал среди древних евреев и лишь затем был воспринят нееврейскими кругами⁸⁰. Более того, Струмза обращает внимание на сходство определенных понятий, которые древние нееврейские авторы приписывают современным им евреям, - понятий, реально в самих еврейских текстах не встречающихся, - и выражения цурот кдушот, присутствующего в одной из ранних кабалистических работ, Сефер га-Багир. То есть здесь мы наблюдаем ту же самую ситуацию, с которой уже сталкивались выше, в связи с антропоморфическими образами монады и десятеричной структуры: идеи, которые можно считать изначально еврейскими, мы находим в древних нееврейских источниках и в средневековой каббале. К этой интересной картине, нарисованной Струмзой, мы можем добавить два своих наблюдения. Он отмечает наличие семидесяти двух форм Божественной колесницы в тексте Наг-Хаммади⁸² и параллельное место в другом гностическом трактате, в котором отмечены «семьдесят две побуждающие силы»⁸³, не проявляя при этом особенного интереса к числу семьдесят два, поэтому мне хочется здесь развить эту тему.

Текст Огностоса утверждает:

Двенадцать сил, о которых я говорил, действуют в согласии друг с другом. Были явлены тридцать шесть мужских и тридцать шесть женских [творений], так что они сформировали семьдесят две силы. Каждая из этих семидесяти двух сил продолжилась и явилась в качестве пяти духовных [творений], что составило триста шестьдесят сил⁸⁴.

Сравните это со следующим пассажем из Сефер га-Багир⁸⁵:

Эти двенадцать камней являются семьюдесятью двумя, что соответствует семидесяти двум именам Бога. Поче-

217

му же [Писание] начинает с двенадцати? Чтобы научить тебя, что у Бога есть двенадцать предводителей (мангигим)⁸⁶ и у каждого из них - шесть сил⁸⁷... И что это такое? Это – семьдесят два языка.

Подобие этих двух текстов состоит прежде всего в способе получения числа семьдесят два. Кроме того, текст на иврите использует термин кохоту подразумевая наличие семидесяти двух божественных сил, что согласуется с гностической концепцией.

Позвольте процитировать еще один исключительно важный гностический текст, который тоже обсуждает это число, являющееся, со всей очевидностью, реликтом еврейского представления о Небесной колеснице (Меркава). Саваоф в этом тексте представляется как создатель⁸⁸

места, в котором сам обитает. Это место велико и весьма совершенно, в семь раз [больше] всего, что есть [на] семи небесах. Затем с передней стороны места своего обитания Он создал Престол Славы на колеснице⁸⁹ с четырьмя лицами, называемыми керувим. И у них есть по восемь форм для каждого из четырех углов: формы льва, формы быка, формы человека и формы орла, - так что всего насчитывается шестьдесят четыре формы. И семь архангелов стоят перед Ним⁹⁰. Он же - восьмой, имеющий власть. Всех форм всего - семьдесят две. Ибо от этой колесницы семьдесят два бога получают вид; и вид, полученный ими, таков, что они могут управлять семьюдесятью двумя языками народов⁹¹. И на этом троне Он создал некоторых других ангелов в виде драконов, которые называются серафим и прославляют⁹² Его непрестанно.

Параллель между упомянутыми здесь «семьюдесятью двумя языками» и Сефер га-Багир бросается в глаза; так же очевидно, насколько сходным образом оба источника описывают «силы», связанные с этими языками в качестве управляющих или предводителей. Согласно другому утверждению из Сефер га-Багир, «все святые формы назначены управлять всеми народами»⁹³. Более того, весь гностический отрывок, описывающий

218

колесницу, это прямое развитие идеи престола славы, взятой из книги Иезекииля, 1, как явствует из самого поверхностного сравнения. Но в этом гностическом тексте число семьдесят два получено не тем путем, каким шел Огностос; а этот последний путь находит удивительно точные параллели во многих местах Сефер га-Багир⁹⁴:

Всех их ровно тридцать шесть форм, и все они совершенны в тридцати двух [формах]; тридцать два дано (масур)^э5 тридцати двум, и остались [вне этих тридцати двух] четыре; и они составляют шестьдесят четыре формы. Как мы узнаем, что тридцать две даны тридцати двум? Из стиха: «Ибо выше самого высокого страж» - таким образом, их шестьдесят четыре. Но восьми [попрежнему] не хватает до семидесяти двух имен Бога, и на это [намекает] стих: «И выше них» ,⁹⁷- это семь дней недели⁹⁸. Но одного [все еще] не хватает, и на это [намекает] стих: «И преимущество земли - во всем»

Таким образом, число семьдесят два получилось как сумма 64+7-1-1, в точности так же, как в гностическом тексте. Число шестьдесят четыре прямо связывается с Божественной колесницей в арамейском переводе книги Иезекииля, отражая, таким образом, еврейскую традицию¹⁰⁰. Более того, в обоих текстах семьдесят две формы суть результат сложения 64+8. Связь между семьюдесятью двумя силами и Божественной колесницей, по-видимому, прослеживается и в каббалистических текстах; текст XIII в., близкий к цитированному выше отрывку из Сефер га-Багир и принадлежащий, вероятно, перу Моше де Леона¹⁰¹, указывает, что космическое древо, описанное в терминологии Сефер гa-Багир¹⁰² «простирает корни¹⁰³ в Леванон¹⁰⁴, и они (!) есть престол славы Его, да будет Он благословен, а Леванон связан с вышним Леваноном, и число его корней - семьдесят два». Интересную параллель можно найти в тексте, составленном столетием ранее. В Мигинэ Тора Маймонида мысль человека, погрузившегося в размышления и освободившего свои мысли от суетного и преходящего, «постоянно обращена ввысь и связана с подножием престола [славы], постигая эти

219

святые и чистые формы¹⁰⁵. Снова, как и в тексте Моше де Леона, эти формы связываются с престолом славы. Интересно, что постижение этих форм Маймонид отождествляет с «проникновением в Пардес»¹⁰⁶. Эта же связь престола и форм, очевидно, подразумевается в Сефер га-Багир, поскольку «землю», упомянутую там в связи с «формами», можно идентифицировать с престолом славы¹⁰⁷.

Слово форма в значении уже было использовано ранее в Сефер Кузари р. Йегуды га-Леви. Согласно подходу этого теолога, имеются два вида ангелов: вечные и сотворенные для определенной цели. Первые определяются как «постоянные духовные формы» и идентичны Славе Бога, которая есть «совокупность всех ангелов и духовных сосудов: престола [славы], колесницы, небесного свода, колес, небесных сфер и других непреходящих сущностей» ¹⁰⁸

Автор не только рассматривает вечных ангелов как формы; вдобавок, как и в гностическом тексте и в Сефер га-Багир, термин форма в значении «ангел» связан с престолом славы. Более того, различие между «престолом [славы]» и «колесницей» напоминает трон, находящийся на колеснице, о котором упоминал гностический трактат О происхождении мира, цитированный выше¹⁰⁹. Нужно отметить, что термин форма – цура или цурот - несколько раз употребляется в Сефер Кузари в контекстах, где речь идет о теофании¹¹⁰.

Мы можем, таким образом, полагать, что существовала еврейская традиция, сохранившаяся вплоть до XII в., которая связывала число семьдесят два с божественным троном так, как это зафиксировано в гностическом тексте. Возвращаясь к двум другим темам, упомянутым в гностическом тексте, - термину керувим и расположению трона Саваофа, - мы снова находим в Сефер га-Багир, что тридцать две формы соответствуют тридцати двум чудесным путям, отмеченным в Сефер Йецира. Там говорится¹¹¹: «Каждый из этих путей охраняет форма, согласно сказанному: "Чтобы охранять путь к дереву жизни"¹¹², А что такое "формы"? Согласно сказанному: "И он по-

220

местил херувимов с востока Эденского сада, и сверкающее лезвие переворачивающегося меча, чтобы охранять путь к дереву жизни»¹¹³.

Таким образом, по крайней мере в одном случае формы - это то же самое, что керувимы, и в точности так же название керувим присвоено семидесяти двум формам в гностическом тексте. Далее, в обоих текстах керувимы располагаются в тех местах, которые необходимо охранять: в гностическом тексте - на восьмом небе, а в Сефер гa-Baгup - в Эденском саду. Согласно Маймониду, «святые и чистые формы» должен обнаружить под престолом славы тот, кто входит в Пардес.

Имеет смысл более подробно рассмотреть структуру, образованную семью архангелами и Саваофом (в качестве восьмого элемента), которая составляет часть семидесяти двух форм. Можно полагать, что кроме тех форм, которые воплощают собой керувимы, существует еще и особая структура из восьми форм. Я предлагаю сравнить это представление, зафиксированное в трактате О происхождении мира, с пассажем из гностического трактата Ипостась Архонтов¹¹⁴: «Этот властитель, будучи андрогином, сделал себя обширным царством, распространившись беспредельно. И он замыслил создать для себя потомков¹¹⁵, и создал для себя семерых потомков, андрогинных, как и их отец. И он сказал своему потомку: "Именно я - бог всего"». В этом отрывке создатель или властитель - это Сакла, иначе называемый Ялдаваоф, а не Саваоф, как в трактате О происхождении мира. Но мне, тем не менее, кажется, что здесь мы имеем дело с похожей структурой, состоящей из семи и одного, являющегося предводителем; далее, в обоих этих гностических трактатах семерка появляется сразу вслед за упоминанием царства, принадлежащего предводителю. Таким образом, мы имеем основания предположить, что оба текста исходят из представления о структуре, образованной предводителем и семью силами. В трактате Ипостась Архонтов эта семерка - не формы, но потомки.

Теперь давайте сравним эти два взаимосвязанных гностических текста с некоторыми отрывками из Сефер гa-Багир. В притче, призванной проиллюстрировать связь между семью низшими божественными силами и Шехиной, мы читаем: «У царя - семь сыновей, и он предоставил каждому из них его место; он сказал им: сидите один над другим»¹¹⁶. Автор объясняет значение термина «сыновья» в этом контексте: «Я уже сказал тебе, что у Бога есть семь святых форм»¹¹⁷. Строгому определению порядка, в котором рассажены сыновья - один над другим, -

221

есть параллель в другом месте Сефер га-Багир «Каково [значение] дерева, о котором ты упоминал? Он ответил ему: это - силы Бога, одна над другой, и они подобны дереву»¹¹⁸.

Основываясь на этих пассажах, мы можем полагать, что формы Бога можно понимать и как силы, и как сыновей; последний термин, в других отрывках, связывается с семью днями недели¹¹⁹: «Каков смысл [стиха]: "И сыновей возьми себе"¹²⁰? Р. Рехумай сказал: "Тех сыновей, которых она вырастила". Кто они? Семь дней Творения». Или, в другом тексте: «...как и число дней недели, чтобы научить, что у каждого дня есть сила [назначенная ему]»¹²¹.

Таким образом, сыновья или силы соотносятся с семью дням недели. Однако в цитированном выше отрывке из Сефер га-Багир эти семь дней посчитаны среди семидесяти двух форм¹²². Если приравнивание семи форм и сил остается верным и для сыновей, мы можем полагать, что семь потомков и семь форм из гностических текстов состоят во взаимной связи. Более того, зафиксированная в Сефер га-Багир связь между семью днями недели и силами или сыновьями имеет скрытое астрологическое значение, как и гностический взгляд, согласно которому семь сил связаны с семью небесами¹²³. В обоих случаях властитель, или восьмой, заселяет нижние небеса своими порождениями; в Сефер га-Багир их взаимный порядок определяется фразой «один над другим», которая создает вертикальную иерархию, параллельную семи дням и, в скрытой форме, семи соответствующим планетам.

Еще один интересный общий аспект, обнаруживаемый и в Сефер га-Багир, и в цитированных выше гностических текстах, связан с именем Саваофа. В гностическом тексте оно обозначает силу, создавшую престол и, очевидно, также связанные с ним формы, включая семь архангелов. А в Сефер га-Багир мы читаем¹²⁴:

Каков [смысл слов] «Свят, свят, свят»¹²⁵, а затем — «Господь Саваоф (Цеваот), вся земля полна Славы Его»¹²⁶? «Свят» - это высшая корона; «Свят» - корень древа; «Свят» - приникший (давек) ¹²⁷ [к ним] и слившийся со всеми ними. [Таков] Господь Саваоф, [что] наполнаяет всю землю Своей славой». А что же это за «свят», приникший и слившийся [с ними]? Это можно сравнить с царем, у которого есть сыновья и внуки¹²⁸; когда сыновья исполняют его волю, он входит в их среду и поддерживает все.

222

Когда автор переходит к объяснению природы «славы», он утверждает: «Но разве не является эта слава Господа одним из его воинств? [Да, является, стих] не исключает ее [из числа воинств]»¹²⁹.

Таким образом, божественная слава – это одна из сил, образующих воинства Бога - его Цеваот¹³⁰. Эти воинства, которые здесь рассматриваются как сыновья и внуки, также неявно считаются формами или силами; Господь здесь рассматривается как нечто, наполняющее своим присутствием все свои силы и тем самым позволяющее им существовать. Одновременно он понимается как их отец, в согласии с притчей. Согласно Шолему Ялдаваоф есть «родитель Саваофа»¹³¹, в соответствии с предположением, что Бог - отец или

родитель семи форм Саваофа¹³². Это странное название связано, как указал Шолем¹³³, с выражением «Господь сил»¹³⁴. Если наш анализ правилен, мы обнаружили, что Сефер га-Багир использует термин Цеваот (Саваоф) в качестве указания на комплекс форм или сил, в точности так же как в гностическом тексте, - об этом Шолем в своей статье не упоминает¹³⁵.

В ходе предшествующего обсуждения мы выяснили, что формы - в том виде, в котором они встречаются в еврейских источниках, - следует понимать как силы или как ангелов; как бы то ни было, везде в Сефер гa-Багир они прямо называются божественными силами. В одном абзаце автор книги заявляет, что «существует семь святых форм, принадлежащих Богу, и у них всех есть копия в человеке, согласно сказанному¹³⁶: "Ибо в образе Бога создал Он человека"»¹³⁷. Эти ангелы или силы, таким образом, рассматриваются и как божественные формы - взгляд, который можно понять, приняв во внимание концепцию ранней еврейской мистики, согласно которой ангелы соответствуют органам Бога и составляют антропоморфную структуру¹³⁸.

Остановимся теперь на последнем моменте, касающемся древности еврейского термина, обозначающего форму. Как указал Струмза, древние авторы - как христианские, так и языческие - приписывают использование термина форма именно евреям; однако никакого следа использования

223

термина цура (форма) в еврейских источниках не обнаружено. Однако такое использование подтверждается коротким отрывком, найденным в Кумране. В недавнем исследовании С.А. Ньюсом (Newsom) анализирует две строки, одна из которых содержит фразу цурот элогим хаим — «формы живого Бога», и сразу за ней идет фраза цурот элогим мехокеко - предположительно, «[Он сам?] вырезает формы Бога»¹³⁹. Последнее предложение может соответствовать фразе из Сефер га-Багир: «Бог высек буквы Торы, и вырезал их в духе, и посредством него сделал Свои формы»¹⁴⁰. Само то, что корень хкк (вырезать) применен здесь вместе с выражением «божественные формы», весьма интересно и указывает на то, что Сефер га-Багир воспринял здесь более древнюю традицию. А присутствие выражения «формы Бога» в Кумранском тексте показывает, что по крайней мере один важный термин еврейской теософии, присутствующий в Сефер га-Багир, имеет долгую предысторию. Более того, интересной параллелью идее взаимозаменяемости букв и форм служит гностическое представление о буквах как об ангелах. Согласно Маркосу (Marcos)¹⁴¹, тридцать букв¹⁴², образовавших «невещественный зон», или ду-парцуфим, и их звучание - это формы (morphe) и «ангелы», имеющие право постоянно лицезреть Отца. Связь между ангелами и числом тридцать иллюстрирует интересный отрывок из р. Эльазара га-Калира¹⁴³:

И под ними - тридцать ступеней¹⁴⁴...
Одна над другой возвышаются

К подножию престола славы они летят и поднимаются,
Распевая: «Песнь ступеней»¹⁴⁵.

Очевидно, что этими «ступенями», нисходящими от престола славы, служат ангелы или, по крайней мере, некие ангелоподобные структуры. Как мы уже видели выше, ангелы, расположенные ниже этого престола, рассматриваются как формы.

Р. Барзилай¹⁴⁶, один из ранних геронских каббалистов, описывал сфиру Гвура как «начало ужасающих форм, постижимых через пророческое видение¹⁴⁷. Из них были сотворены престол славы¹⁴⁸, и офаним (колеса), серафим, святые творения и прислуживающие ангелы». Не совпадая с царством ангелов, а служа его источником, эти ужасающие формы являются объектом пророчес-

224

кого видения, разделяя это принципиальное свойство с формами, о которых говорил р. Йегуда гa-Леви. И р. Барзилай, и p. Иегуда гa-Леви представляют формы связанными с престолом славы и с определенными типами ангелов. Р. Авраам ибн Эзра и, под его влиянием, анонимный ашкеназский автор книги Сефер гa-Xauм («Книга жизни»), ложно приписываемой Ибн Эзре, отмечают «формы истины» - цурот эмет, обозначая этим термином высшую категорию ангелов¹⁴⁹. Интересно, что в системе Маркоса aletbeia создана из букв, которые, как мы уже видели, есть одновременно ангелы и формы.

225