«ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ ВОСТОКА В МАССОВОЙ КУЛЬТУРЕ ЗАПАДА»

 

Рассматриваемая статья поднимает актуальную для современных культурологических исследований тему производства средствами массовой культуры стереотипно «характерных» национальных или этнических образов, функционирующих в качестве иконических обозначений тех или иных культурных сфер или пространств. Констатируя недостаточность описаний механизмов продуцирования и популяризации подобных клише, автор справедливо отмечает тот факт, что в современной масс-культурной ситуации организованная поставка подобных образов замещает собой предоставление информации об историко-культурной специфике тех или иных стран и народов. Такая практика формирует в социальном поле определенные представления и предпочтения, лишенные, по большей мере, фактического основания.

 Одним из наиболее затребованных и притягательных культурных элементов без сомнения является образ человека; для мужского глаза, в первую очередь, – женщины. Что же касается образа инородца, иностранца или, в общем случае, типичного представителя иной культуры, то он, по определению, лежит как в основании какого-либо межкультурного диалога, так и в основе процессов инкорпорации «чужеродных» элементов в устоявшиеся культурные комплексы.

Преследуя поставленную цель – «описание и анализ женских образов, репрезентирующих Восток в произведениях массовой культуры» – автор, на наш взгляд, допускает неточности, приводящие к несогласованности названия статьи и ее содержания.

Во-первых, само словосочетание «массовая культура Запада» вызывает определенное сомнение. «Массовость» культуры снимает, как кажется, традиционные географические, национальные и исторические различия. Масса как нечто совершенно «никакое» – тут можно сослаться на определения Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза и др. – не сопряжена ни с Западом, ни с Востоком, т.к. ее «свойство» состоит в стирании различий. Разделение исподволь Запада и Востока как, соответственно, сфер традиционной и массовой культуры, напоминает, отчасти, то представление о массовой культуре как о явлении западном и преимущественно американском, которое выдает издержки постсоветского «общественного сознания» (см. напр. «Массовая культура» // Культурология. XX век. Энциклопедия. –Т.2. –СПб.: Университетская книга. –1998).

Во-вторых, некоторое недоумение вызывает в статье трактовка «восточного» как исключительно «азиатского». Как оговаривает автор, произведения, эксплуатирующие «женские образы» объединяет тема «Востока», «…понимаемая предельно широко (курсив здесь и далее мой – М.Ш.)». При этом границы этой темы оказываются неоправданно узки. Речь в статье идет исключительно о японке, китаянке, кореянке и малайке, т.е. о «симпатичной азиатке». Указывая на то, что им присущи как активные, так и пассивные роли, автор разделяет этих персонажей на две группы, каждая из которых, однако, маркируется как «женщины азиатского происхождения». В дальнейшем становится ясно, что по ходу текста происходит последовательная тематическая подмена, вследствие чего «восточная женщина» трансформируется в «азиатскую девушку». Лишним подтверждением этой процедуры является тот факт, что – как видно из содержания статьи – женщины индийского, арабского, еврейского и др. происхождения в разряд «восточной женщины» не попадают. В завершающем текст выводе утверждается, что «восточная» женщина очень часто связана с боевыми искусствами…», после чего тема «Восток» окончательно подменяется темой «Азия». В результате несоответствие вынесенного в название статьи объекта исследования («женские образы Востока») задействованному исследовательскому полю («Восточная и Юго-Восточная Азия») становится разительным.

            Наконец, в-третьих, удивляет тот факт, что при анализе указанных женских образов их сексуальность связывается по большей мере с единоборством, темой опасности, темного начала и пр., но почти не упоминаются темы секса, эротики, наслаждения и порнографии. Косвенной причиной тому могут быть как указанная выше замена «восточного» на «азиатское», так и, возможно, «цензурные соображения». Однако известно, что в массовой культуре сформированы известные образы «женщины под паранджей» (мусульманка), «женщины для наслаждения» (индуска), «женщины для отдыха» или «женщины для услуг» (представительницы Филиппин, Таиланда и пр.) То же касается и рекламируемых в Интернете сексуальных «типажей», подающих «восточную женщину» как пример «половой естественности».