"Екзистенціальна герменевтика як метод історіософського дослідження".

 

1)            Экзистенциальная герменевтика заявлена как метод. Однако, в научной новизне идет речь об «особой духовной практике»; далее (2.1) утверждается, что герменевтика является «особенно сферой духовной деятельности».

2)            Речь идет об использовании \ применении «экзистенциально-герменевтического метода» (новизна 4, 5). Однако в названии работы значится «экзистенциальная герменевтика как метод». Возникает вопрос: работа утверждает метод или использует метод?

3)            Первый раздел (из 3-х) целиком посвящается «обзору литературы и методу». Вопрос насколько обоснованно целый раздел этому посвящать. Особенно с учетом того, что приведенный список литературы не содержит новой и новейшей литературы касательно философии истории и герменевтики.

4)            На стр. 2 наблюдается некоторая путаница с «авторским смыслом» и «содержанием произведения». Кроме того, появление в этом фрагменте «художественного произведения» вызывает недоумение.

5)            На стр. 2 идет речь об «объективном слое культурных традиций», которые отпечатываются «в тексте» и «в духовном мире интерпретатора». Спорно J. Аналогично на стр. 3 – «социальная действительность, обуславливающая сотворение произведения». Как резюме этой спорности – предлагаемая модель: объективные факторы (порождающие произведение) создают «объективные параметры вариативной множественности прочтения» заложенного в произведение смысла.

6)            В одних случаях «текст» прочитывается в a la пост-структуралистском понимании, в других – в филологическом тоне («текст произведения»).

7)             Идет речь о герменевтическом «вычеркивании себя», «удалении субъективного», но – что удивляет – без ссылок на Дж. Коллингвуда. Хотя именно он – классическая «герменевтическая» фигура в философии истории. Но при этом – эка непрятность! – на стр. 6 значится текст самого Коллингвуда без всякой на него ссылки и без кавычек: «В історії нас цікавить не минуле само по собі і не думка історика про нього, а те й інше в їх взаємозв’язку. Звідси виникає не просто думка, а знання»

8)            Также странно, что Коллингвуда нет в 2.2, хотя речь идет о «герменевтическом повороте» в философии истории. Равно, как нет там и Ф. Анкерсмита, детально анализирующего герменевтические аспекты философии истории. Зато есть долгий реферативный обзор Шлейермахера… который заканчивается фразой «вопрос соотношения истории и герменевтики оставлен Шлейермахером без рассмотрения». Тогда вопрос: зачем вообще нужен весь текст о Шлейермахере?

9)            В 2.3 идет речь о «языке»… точнее – о концепции В. Гумбольдта. После этого речь заходит о «метафоре» – вообще без ссылок на фамилии. Мягко говоря, дико сегодня вести речь о языке и метафоре в связи с историческими текстами \ историографией без ссылок на Ф. Анкерсмита, Х. Уайта, А. Данто, А. Мегилла и т.д. Собственно, эта литература вообще не используется в работе.

10)        Раздел 3 направлен на рассмотрение «методологических оснований герменевтического анализа историософии М. Костомарова». Но если изначально заявлено о методе историософского исследования вообще, то совершенно непонятно, почему «пробным камнем» становится лишь одна историософская концепция. Наверное, только потому, что М. Костомаров отнесен к украинским историкам \ историософам.

11)        Удивляет, что в теме «экзистенциальная герменевтика» основными фигурами оказываются (непричастный к истории) Шлейермахер + (непричастный к истории) Гумбольдт. В то время, как Гадамер, Хайдеггер, Дильтей только называются, а о (причастном к истории) Рикере даже упоминания нет. Хотя в списке литературы все они значатся.

12)        Половина наименований в списке литературы – 20-летней (и более) давности. Причем это, в большей степени, литература не философская, а лингвистическая (филологическая).