М. Шильман

ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ, ЧТО СЛУЖБУ СОСЛУЖИТЬ

 

Почему человек благоговеет перед тьмой знаков различия, званий и лычек? Как объяснить тот факт, что в наших условиях скупого человеколюбия так щедро цветет чинопочитание? Почему звездочки всех мастей и табели о рангах вызывают и душевный трепет, и скрип зубовный? Ответ может быть прост и парадоксален: потому что жизнь в целом представляется как служба. Ходит ли человек на службу, служит ли он в армии или служит Богу, служит ли он ближнему своему супругом, соседом или противником – суть одно и то же. Служащий вписывается в систему правил, отношений и ритуалов, распределяющую права, обязанности и заслуги. Эта система творит свой особый порядок, где, по идее, не должно быть ничего незаслуженного. Но в то же время человеку мил тот порядок, который можно другим порядком нарушать, дабы получить больше, чем положено. В итоге получается гремучая смесь, коктейль из компонентов различной природы. Та самая мутная вода, в которой зачастую ловятся золотые рыбки.

 

Не уставая от устава

Дисциплинарное пространство служивых, где не представить себе человека без чина – это армия. Здесь обязанность повиноваться командиру, исполняя его приказы, явно недостаточна. Кроме исполнения необходимо также делать вид, что ты уважаешь того, кто имеет право даже помыкать тобой. Отсюда и берет начало старинная традиция демонстративного уважения к отцу-командиру, которая вменяется каждому не как правило хорошего тона, а как юридическая обязанность. Разумеется, в отношении старшего по званию следует воздерживаться от оскорбительных поступков или телодвижений. А подобное воздержание порождает требование оказывать наружные знаки почтения. Искренность этого ритуального действа проверить сложно. Но все служебные па – положение тела, выражение лица и состояние униформы – обязательны.

На первом месте при грамотном чинопочитании стоит, конечно же, отдание чести. Не будем задаваться схоластическим вопросом о том, кто обладает честью, если каждый обязан ее отдавать. Сам процесс нескончаемого обмена, украшенный нормативным титулованием друг друга, создает эффект специфической вежливости. Кроме того, поскольку служебное положение требует обхождения, необходим и соответствующий регламент. Он укрепляет и без того тесную связь по службе и напоминает о значении начальника, которое трудно переоценить.

                Казалось бы все прелести устава – дело сугубо ведомственное. На самом деле это не так. Чинопочитание как требование выносится за пределы воинской части и вторгается исподволь в гражданскую сферу. Поскольку уважение по старшинству должно быть тотальным, соблюдение чинов является обязательным не только при несении службы, но и вообще по жизни.

И оказывается, что не служба является элементом жизни, а наоборот – жизнь становится разновидностью службы. А усиленное традицией понятие «старшинство» начинает означать общепринятый порядок, социальное устройство и культурную норму.

 

Чин чина почитай

Несправедливо отдавать все лавры военным там, где роль штатских оказывается отнюдь не меньшей. Законы иерархии также присущи и чиновникам, которые являются плотью от плоти и кровью от крови страны; ее ментальным зеркалом и законными представителями.

Чиновничество всегда было сословием многочисленным; время перед ним бессильно. Со времени оно чиновник не только несет на своих плечах тяжкое бремя службы, но и осаждает сограждан, досаждающих в его лице державе. И в этом смысле его удел – совмещать человеческие качества с качествами должностного лица. Или – что легче – замещать первые вторыми.

С производством в чин человек вступает в иерархию, признавая и укрепляя своим примером чинопоследование, и начинает отличаться от тех, кто не служит. Но чтобы это отличие не было формальным, он должен еще и получить ощутимое превосходство над простыми смертными. Во все века эта задача решалась похожим образом: чиновник получал льготы и привилегии. Кроме того, он имел право требовать почитания себя именно как служащего.  

Привычное для России обращение к высокому должностному лицу – «ваше превосходительство» – указывает на природу подобного почитания. Все дело в превосходстве, которое должно быть не доказано, а признано по определению. То есть по чину. И распространяется это не только на отношения между коллегами. Всякий обращающийся к чиновнику с просьбой признает, что не в состоянии иным путем нечто получить. А тот, кого следует именовать «превосходительством», служит средством достижения заветной цели. И достаточно увидеть в чиновнике не передаточный механизм, а источник желаемого, чтобы признать его превосходство, подтвержденное рангом занимаемого им места.

В общем, служба и дружба сплетаются. Чиновник служит государству, проситель служит чиновнику, чиновник служит людям... В результате на службе оказываются все, но в цепи распределения благ одни находятся ближе к концу, другие – ближе к началу. Возникает упрощенный    аналог служебной лестницы – очередь. И здесь царит символ чинной общественной субординации – сакральная фигура, именуемая «начальник».

 

Под началом и по начальству

Трудно определить, что такое начальство. Находиться под началом или начальствовать – это дело чувства и состояние души, а не разумная деятельность. Начальник произволен, как и всякое начало, – будь то начало отсчета или начало финансового года. Начальник назначен (и вовсе не Господом Богом, а другим начальником) исполнять определенные функции. Наконец, всякий начальник подчинен, а всякий подчиненный служит кому-то начальником. Эту двуликую роль может играть кто угодно. А потому нам никогда не найти в бесконечной череде начальников ни начала, ни конца. Ясно одно: каждый, кто участвует в этой игре, несвободен, ибо подвластен. Но что для человека может быть сладостнее власти? Поэтому играют почти все.

На приеме у чиновника мы озираем перспективу печального выбора. Или всерьез признать превосходство визави и возопить о снисходительности. Или сымитировать признание, но тогда – если будет заметна ирония и плохо скрываемое недоверие к почтенному лицу – есть риск остаться при своих бубновых интересах. Резюме: нежелание оказаться несолоно хлебавшим подогревает соблазн расположить к себе начальство. Согласно табели о рангах, этого содеять не удастся. Остается личный подход.

Строго говоря, с должностным лицом никаких личных отношений возникать не должно. Всего-то на всего один гражданин через другого гражданина вступает в коммуникацию с государством, желая быть услышанным. Но, с другой стороны, без личного участия в судьбе просителя на фоне любовного отношения к самому себе чиновнику неинтересно работать. Добросовестное исполнение своих прямых обязанностей – это скука и рутина. К тому же, оно лишено всякого вознаграждения. А если обменивать символический капитал своей должности на реальную любовь со стороны, то все мироздание наполняется глубоким смыслом.

Отношения с начальством похоже на служебный роман – его любят и ненавидят за то, что сами хотят быть начальством. Так работает форма несуразной любви к чинам, – как к тем, которых мы сами удостоены, так и к тем, которыми удостоены другие.  

 

В рай на задних лапках

Все это было бы смешно, если бы не было печально. Пустое место, сидящее на шатком стуле паспортиста на окраине какого-нибудь забытого богом Урюпинска, простирает крыла чернильной власти над сотнями ни в чем не повинных граждан. Круглосуточное несение службы, помноженное на бессмертный вопрос «ты меня уважаешь?» становится законом, правом и порядком. Там, где дрессированный европеец и не заметит мятущуюся душу и горячее сердце за фасадом чиновничьей функции, наш человек зрит большого человека. Любимого командира. Товарища по технологии прогиба. Сослуживца – в самом широком смысле слова.

А дальше все происходит чин по чину. Люди чувствуют себя дома как на службе и на службе как дома. В постели они служат делу улучшения демографической ситуации. В магазине они служат интересам того или иного производителя. Подавляющее большинство населения служит в армии, служит армии или служит армией. Любое преступление можно оправдать служебной надобностью, а недостаток человечности – служебной занятостью. Свободные интересы уступают место интересам служебным... Человек не идет по жизни, но продвигается по службе.

Конечно, команда «служить» подразумевает наличие лакомства в руке свыше. Но если в ответ вы сами пытаетесь отдать честь, вытянуться в струнку и есть глазами начальство, то зачем потом сокрушаться о том, что жизнь заставляет вас принимать неудобные позы?

«События», июль 2007