М. Шильман

ЧАЙНИКИ ДЛЯ WINDOWS

 

Тотальная коммуникация неумолимо ведет к глобальной безграмотности населения земного шара. Люди не стремятся знать и помнить, ведь «в Интернете все есть». Мнящие себя продвинутыми пользователями безграмотные операторы не читают и не пишут – они «обращаются к ресурсам». Человек просто-напросто теряется, обращая дело рук своих против самого себя.

 

Вначале было только Слово

Если верить евангелисту Иоанну, то вначале все было хорошо. На заре человечества безраздельно царило слово – устное, а не письменное. Одни индивиды вещали, другие – слушали, запоминали и пересказывали усвоенное. Даже самые важные сообщения не надо было записывать, а потом читать. Никому и в голову не приходило вести конспекты и писать рефераты – знания просто оглашались. Времена стояли райские: информации было божественно мало, она держалась в головах, жила у всех на устах и никто не боялся, что она куда-то пропадет.

Потом стало чуть похуже. То ли излишняя любознательность сыграла с людьми злую шутку, то ли доселе безупречная память вспомнила о склерозе, но вдруг у человека родился страх забыть нечто исключительно важное. Причем забыть безвозвратно, а потому стать беспомощным. Действительно, что прикажете делать, если рассказчика не воскресить, а то, что он изрекал, уже никто не помнит? Оказалось, что знание уязвимо, и ему требуется страховка. Выход был найден – появилась письменность, которая фиксировала слово, сохраняла сказанное и, главное, не была привязана к ненадежному носителю – смертному человеку. Письменность позволила знакам располагаться на неодушевленных носителях, которые, как выяснилось, во-первых, не способны забывать, а, во-вторых, намного долговечнее людей.

Правда, записывание породило ряд новых проблем. Как только появилась возможность информацию накапливать, возникла и потребность в ее хранении. Она начала стремительно увеличиваться в объемах. Раньше на всякие мелочи просто не хватало ни времени, ни памяти. Теперь, когда увековечить можно было буквально все – от божественного откровения до приватных откровений касательно смысла жизни – описание грозило всякой вещи, событию или личности. Определенность сообщений развеялась как дым – каждый пишет, как он дышит. И вот еще вопрос: кому? Кому адресовано конкретное послание? Да, собственно, никому. Кто отправитель? Тоже доподлинно неизвестно, ибо текст может быть анонимным, или подписанным, но от лица другого лица, или вообще компиляцией… Одним словом, кто прочтет – тот и адресат; кто признается – тот и предположительно автор.

И тут очередная загвоздка. Написанное существует в единственном экземпляре. Значит тех, кто это прочтет, немного. А если, о жалость, сочинение будет утеряно, уничтожено или взято в плен маньяком-библиофилом, то шансов на прочтение у него останется до обидного мало. Об авторе не услышат во веки веков, его гениальные прозрения не осчастливят человечество, и даже те, кто имел счастье ознакомиться с великим трудом, останутся в подавляющем меньшинстве.

Фундаментальная проблема требовала не менее масштабного решения, которое вскоре пришло. Сначала Гутенберг изобретает массовое тиражирование текстов и тем кладет конец медленному переписыванию от руки, которое поставляло на мировой рынок считанные экземпляры бестселлеров. Затем Просвещение приступает к тиражированию минимально грамотных индивидов и тем обрекает на почти полное вымирание редких уникумов-интеллектуалов. Масса чтива столкнулась с массой читающих. И сии пучины поглотили друг друга в один момент.

 

Под сладкий лепет Культпросвета

Вскоре призраки поголовной грамотности принялись бродить по Европе, намечая неведомый путь к светлому будущему. Бесконечное и беспросветное просвещение недостаточно выученных крепло, соблазняя человечество перспективой попасть в целиком разумный рай при жизни – нужно только поторопиться. Под лозунгом «Время не ждет!» общество приумножало свои информационные потребности и возможности, пытаясь знать больше, выше, сильнее… и не важно каким способом. Прогресс средств массовой информации шел ноздря в ноздрю с деградацией способностей массы эту информацию фильтровать и оценивать. Несгибаемая уверенность в знании-силе толкала людей к наращиванию грамотности. Что, в свою очередь, требовало все более быстрого и изощренного получения сообщений о мире.

Но тратить годы на штудирование фолиантов не эффективно. Как ни упражняйся, но читать со скоростью света не научишься, в то время как жизнь коротка и все в ней стремительно меняется. Неосведомленный вовремя рискует прослыть неграмотным, а носитель несовременного знания выглядит чудаком. Тут-то и встал во весь рост вопрос: как же радикально повысить скорость наполнения миллионов голов самыми актуальными опилками? И ответ – как-будто взятый из школьной тетради по арифметике – был гениально прост: одна труба наполняет бассейн за 3 часа, две наполнят его за 1,5 часа, а три – за час. Значит надо увеличить количество труб, т.е. пустить информационные потоки по нескольким руслам.

Третий ангел вострубил, и в мире начался бум последних известий – битва за грамотность не на живот, а на скорость. Всех книг не прочтешь? Не беда, новости узнаются из газеты. Глаза болят от лабиринта букв? Есть альтернатива: имеющий уши – да услышит по радио. А если человек желает и развлечься, и просветиться под шумок, и голову не перенапрягать? Ну, тогда милости просим в мир мелькающих картинок и голоса за кадром. Телевидение весело преподаст урок того, как важное и пустяковое сливаются воедино и упаковываются в конфетную обертку.  

            Наша современность может отсчитываться с того момента, как Книга начала отступать в тень. Вместо нее начала входить в права совсем другая система передачи информации. Электроника, с одинаковым равнодушием транслирующая образ, картинку, жест, текст или звук, все больше принуждает всех нас мыслить роликами, клипами и рекламными кляксами. С книгой человек вступал в диалог, – раздумывал, анализировал, перечитывал недопереваренные абзацы и черкал в ответ на полях. Экран же приучил зрителя реагировать на сигналы, на быстро сменяющие друг друга раздражители и радоваться на виражах недолгих чувств.

            И вот – как в насмешку над истекшими веками и поколениями, которые оставили после себя миллионы исписанных страниц – слово возвращается с бумаги на уста.

 

Настоящее между прошлым и прошлым

            Достаточно лишь оглянуться, чтобы увидеть – долог был путь человечества от живого устного общения к общению и неживому, и неписьменному. Пиктография сменилась идеографической письменностью, а та, в свою очередь, легла в основание и букв, и иероглифов. Художники становились писцами, из писцов выходили писатели, переписчики и комментаторы, а писатели вырастали до авторов. Тексты оседали на глиняных табличках, папирусе, пергаменте, бумаге, пальмовых листьях. Со временем они выходили в тираж, переиздавались, уничтожались и фальсифицировались. Они накапливались, их можно было потрогать, обозреть и предъявить в качестве весомого аргумента. Но – в желании легкости бытия – человеку захотелось общаться со скоростью, большей, чем того позволяли физические законы. И слово полилось на головы алчущих как воды всемирного потопа с того момента, как разверзлись электрические небеса, и власть над миром перешла к триумвирату богов – Телеграфу, Телефону и Телевизору. 

А число неграмотных в мире растет. Зачастую, даже взрослые граждане развитых стран не могут разобраться в расписании автобусов, которое и читают-то запинаясь. Почти миллиард ныне живущих ни читать, ни писать толком не умеют. Похоже, что скоро мы отпразднуем возвращение в до-историю и станем походить на своих далеких предков. Снова сильные мира сего вместо обучения буквам будут подбирать себе в секретариат грамотных референтов. Снова поэты будут диктовать свои рифмы каллиграфам, а рыцари – обмениваться вызовами на бой, которые накарябают их оруженосцы. Чиновники будут старательно, высовывая от напряжения язык и потея всем телом, разбирать по писанному. Восстановится институт герольдов, глашатаев и писцов; чтецы войдут в моду, а книги начнут коллекционировать как золотые слитки или заморские диковины…

Пока же в моду входят аудиокниги – не для слабых зрением, а для слабо читающих. Их достаточно слушать – почти как в детстве, когда родители читали сказки, а нам оставалось лишь рассматривать картинки. Уважая взрослость современного слушателя, чуткий производитель даже готов сопроводить звуковую дорожку и серией картинок на любой вкус – от патриотических до порнографических. Конечно, старомодный процесс переворачивания страниц не возродишь, но зато какой романтикой веет от признаний любителя высокой поэзии образца начала XXI века. «Вчера на сон грядущий открыл файл стихов, прочел немного – килобайт 50-60 – да и спать…»

 

Новые драйверы истории

            Мы вступили в пределы слушающей, говорящей, поющей, голосящей цивилизации. Наш век называют «информационным», «эрой коммуникации» или временем «высоких технологий». Но, по существу, человечество стоит на пороге высокотехнологической неграмотности и мы, будучи неотделимы от множества самописцев, превращаемся в некий подвид говорящих машин. Преподаватели знают, что коряво сказанное можно дополнить и пояснить, но неграмотно написанное невозможно разобрать. Чиновники готовы производить перекличку личного состава, но перекладывают на плечи компьютеров перепись населения. Одним словом, homo sapiens снимает с себя ответственность за процесс письма, изобретая все более совершенные устройства записи и все более вместительные носители информации.

Рождается «человек неграмотный», который уверен, что компьютер умнее него. Кухарки управляют государством, нажимая разноцветные кнопки по ходу теле-шоу. Выдавив из себя раба, человек превратился в работника, затем – в робота, в программу, в инсталлированное по факту рождения приложение компьютерной среды. Сегодня компьютеры служат пользующими нас, а не мы – пользователями компьютеров. Пользователь еще писал на собачьем языке команды и знал каждый их знак, но теперь и этого не требуется. Зачем писать от руки или читать с листа? Знай, тыкай пальцем в клавиатуру с готовыми буквами или нажимай электронным пальцем на соответствующую картинку. Остальное сделает Windows. И он же напишет очередную (или последнюю?) страницу в истории цивилизации.

«События», январь 2008